— Ну вот они, последние защитники нашего города!

Я вновь с презрением глянул в глаза надменному карлику, уродцу, возомнившему, что он один из людей. Его крошечные зрачки на фоне огромного глаза смотрелись смешно. А зеленая радужка, испещренная нитями болотного цвета, сияла гордостью. За кого? За сброд, собравшийся у одного стола?

— Так что, хочешь сказать, что по-прежнему собираешься забрать двух из нас? — гоблин гордо прошагал вокруг стола. — И кого же ты возьмешь? Смотри, среди нас все честные.

— Что за чертов маскарад… — пробормотал я, едва слышно, но кто-то все же посмотрел на меня с возмущением.

— Кого из нас он собирается забрать? — спросил другой гоблин. — Зачем?

— Ему нужно, чтобы мы принесли в жертву кого-то из нас, — объяснил главный в этой шайке уродец.

Сидящие зароптали. Я чувствовал оскорбленные взгляды в мою сторону, возмущение и — полную разумность. Меня тошнило. Горгона говорил, что не мог вкалывать всем подряд свой наркотик. Но собравшиеся за столом идиоты — они, несомненно, познали вкус нейротоксина. Только на них он подействовал иначе, не так, как на меня.

— Держи, друг мой, — Ян протянул мне револьвер, не отпуская руки своего собеседника. — Это тебе нужно, если я верно понимаю.

Я принял пистолет и взвел курок. Обдолбанные людишки и гоблины смотрели на меня с непониманием.

Как это могло зайти так далеко?

Эти существа более не имеют разума. Те знания, что они получили, слишком значительны, чтобы можно было ими воспользоваться в полной мере — но даже вместе с этим пришли явные отклонения в сознаниях. Гоблины заговорили на людском языке и влились в свору оставшихся горожан. А люди молча приняли в свою компанию тех, кто убивал жителей, невзирая на пол и возраст.

Они сидели за столом, а на столе — свечи. В подсвечниках, в тарелках, в кружках. Кто-то пытался подцепить пальцем воск и съесть его. Они ковыряли ногтями свои «яства», абсолютно не осознавая, что делают. Их мысли витали где-то далеко — на краю подаренных горгоной знаний. И пытались объять это все своим крошечным разумом.

Женщина постаралась отпить из кружки. Пламя горевшей внутри свечи скользнуло по ее волосам, и те разошлись рыжими лозами по голове и плечам. А умалишенная продолжала пытаться выдавить из глины хоть каплю влаги, игнорируя все, даже пузырящиеся от огня губы.

Стульев на всех не хватило. Но это, видимо, проблемой не стало. Некоторые лежали под стенами, и рядом с ними тоже услужливо поставили тарелки со свечами. Гоблин ухаживал даже за мертвыми.

В некотором недоумении подняв руку с пистолетом, я прицелился в голову ближайшего существа. Но потом опустил револьвер. Ян в недоумении коснулся моего плеча. Я вернул огнестрел.