Напустить на себя иллюзию его старого дружка, запудрить мозг и убить одним ударом. Побуду рыцарем из романов Алисы. Хе. Люди легко умирают, как тараканы.

Теплое вино мерзко стекает по лицу, смывая мой макияж. Это меня разозлило. Если Джордан думает, что накладывать углем тени на глаза легко, то он сильно ошибается.

Пытается делать выпады каким-то дрянным куском стали. Пробует меня, проверяет мою реакцию. Да, это прекрасно. Видно, что он опасается вступать со мной в бой. Слабак. Я бы — так сразу к кульминации перешел, без этой долгой завязки перед боем, когда соперники изучают друг друга. Мне в Джордане узнавать нечего, все как на ладони: фехтует как дрянь, думает как дрянь, живет как дрянь. Ничего примечательного, обычный слабый инквизиторишка.

Еще и зубоскалит. Снова и снова, будто язык его спасет. Я ему отвечаю, но без особого интереса: что мне с этим смердом обсуждать?

— Симфония металла! — кричит Джордан, и я чувствую, как меч неожиданно легко ускользает из моих рук.

Он и правда умел волшбить. Клинок, который был до того в моих руках, висел над головой. Будто в замахе, хотя его никто не держал. В какой-то степени это вызывало восхищение, но я — я осознал, что умру. Как-то глупо и легко. Дешево…

Давно я не плакал. Да и что бы могло вызвать во мне слезы? Я прошел сквозь огонь и воду в буквальном смысле. Наверное, умирать перед Джорданом — это единственное, что пробуждает во мне слезы.

— Не знал, что ты владеешь магией, — пробормотал я. Это было мое оправдание. Алиса… ей стоило мне сказать об этом прямо. Но она утаила. Даже несмотря на то, что я стирал ее любовь, она все равно оставалась преданной Джордану и ни слова не сказала о его умениях. Это разочаровывало. Единственное существо, которое было мне предано, и то обмануло…

Лезвие скользнуло в мой рот. На удивление, это оказалось не больно. А может, мой мозг уже осознал свою смерть, заранее, и все дальнейшее я просто не мог почувствовать, ведь умер еще тогда, когда меч ушел из рук? Может, меня уже тогда разрезало напополам?

Джордан кричал мне, приказывал сдохнуть. И я понимал, что у меня нет выхода, лишь подчиниться. Я и правда сдохну. И это бесило. Это разочаровывало. Мне приказывали, и я не мог выказать неподчинение. У меня не было выхода.

Впервые у меня не было выхода.

Может, я это и заслужил. Всей своей жизнью… Может, то, что я делал, и правда было неправильным? Может, весь мир, когда ненавидел меня, был прав? А это я, я был тем, кто ошибается? Может… да нет, не просто может. Так и есть. Я ошибся в самом начале, когда пошел против всех. Наверное, я умер еще тогда, еще в тот момент.