– Поговори со мной.

– Я иду на дно, – произнёс Кеорт. – Так надо. Я должен.

Он посмотрел вниз. Человек в глубине ждал. Она обхватила его лицо ладонями, силой отвернула от лестницы.

– Ты не должен. Никому и ничего не должен. Делай то, что хочешь ты.

Она глядела на него совсем как тогда, в Праге, когда они пошли в её уютную квартирку, там было темно, и за окном падали большие хлопья снега…

– Пойдём. – Она повернулась, увлекая его за собой. – Пойдём ко мне.

Её тело то лёгкое, податливое, то твёрдое, словно окоченевшее. Он старается об этом не думать, не думать вообще: куда он шёл, зачем и за кем. Существует только она, она заполняет сознание целиком, не оставляя места ни для чего больше. Есть только её лицо с закрытыми глазами, неровные волосы, кожа, пахнущая гарью, горькая на вкус. Она вся здесь, вся для него. Иногда она отстраняется, напрягается, будто ей вдруг становится противно – всего на мгновение, так, что это почти незаметно. Он старается не думать и об этом тоже.

Не думать ни о чём. Хотя бы ненадолго.

– Я не знаю, как меня зовут на самом деле. Имя, которым ты меня называешь, принадлежит другому человеку. А это лицо – ещё кому-то. А я принадлежу компании, которую ненавижу.

В комнате Морин было темно. Выключателя для потолочных светильников в её комнате не было, как и в палате, но она вручную отсоединила светильники от сети. Вынутые плитки стояли у стены, видно было металлический потолочный каркас и протянутую по потолку проводку.

Они лежали вдвоём в темноте. Разговор получался обрывочным, бессвязным, но говорить иначе он был сейчас не способен.

– Один человек – Патер – сказал, что мне стёрли память. Электрошоком. Пропускали ток через мой мозг, и я всё забывал. Что мне стирали память несколько раз. Такое может быть?

– Может. Электрошоковые процедуры нередко сопровождаются потерей памяти. Я об этом только читала. Их уже давно не применяют, их запретили из-за негуманности. По крайней мере, на Земле.

Морин замолчала. Ему вдруг показалось, что она не здесь, не лежит на нём – на самом деле она где-то очень далеко, дальше, чем земное Солнце от здешней звезды.

– После задания я вернулся в Центр переподготовки, как всегда. Когда мне начали удалять воспоминания о чужой личности, произошёл Крах. Они не успели ни до конца стереть ненастоящую личность, ни восстановить настоящую. Они всё перемешали в моей голове: я начал думать, что я в плену, что они меня пытают. Я сбежал из Центра переподготовки, ничего не помня и не понимая.

Морин молчала. Если бы он не слышал её дыхание, то подумал бы, что она мертва.