Она отшатнулась, наткнулась на тележку и опрокинула ее вместе с Бедеком. Он закричал, больно ударившись о брусчатку, через мгновение она упала на него сверху. Звук его ломающейся левой руки эхом отдался за спинами возобновивших движение вместе с Пророком носильщиков, следом за которыми водоворотом хлынула толпа о чем-то умоляющих верующих – не разбирая дороги, не глядя под ноги. На бедро Мирле опустился тяжелый башмак, что-то хрустнуло, она взвизгнула, когда всю правую ногу пронзила боль. Другая нога ударила ее по лицу, разодрав ногтями щеку. Ей ступали на ладони, пальцы, лодыжки.

Бедек, сумевший на мгновение поднять голову вверх, увидел над собой лицо человека, изо всех сил пытающегося через них перебраться – они были у него на пути, а он хотел к Пророку, – человек же тоже посмотрел вниз, и умоляющее выражение у него на лице сменилось черной ненавистью. Он ударил носком башмака Бедеку в горло, раздавив трахею.

Бедек, более неспособный дышать, поскольку от горла мало что осталось, выпучил глаза. Лицо его сделалось серо-голубым, потом – фиолетовым. Сознание покинуло его взгляд и отлетело прочь, прочь.

Мирла, не переставая визжать, поползла к мужу – заметив, что он не двигается, но еще не поняв причину, – прорвалась сквозь жесткий, движущийся лес ног – икры, колени, пинающие ступни, – и внезапно оказалась на открытом месте, где не было никого, только скользкая брусчатка.

Хотя она про это еще не знала, четыре гангренозных пятна уже распространились на весь ее лоб – она ощущала лишь запах, чудовищно отвратительный, словно кто-то из прошедших мимо что-то обронил, совсем рядом, она просто еще не рассмотрела, что именно. Боль в сломанном бедре ощущалась теперь лишь как пульсация, как тяжесть, которую нужно тащить за собой, она уходила из ее сознания все дальше и дальше.

Мы стремимся убежать оттуда, где нас ранили. Как и любое животное – убежать оттуда, где нас ранили. Убежать, или уковылять, или уползти, или хотя бы потянуться прочь. Она поняла, что на подобные усилия уже неспособна. Что в ней все сломано. Что она умирает.

Видели? Я получила благословение! Он меня благословил.

Будьте вы все благословенны!

Он стоять-то едва мог, а тут дуэль. Мурильо отвязал от пояса кошелек и швырнул его в сторону горного мастера, который только что вернулся – покраснев и задыхаясь. Кошелек тяжело ударился о землю, подняв облако пыли.

– Я пришел за мальчиком, – сказал он. – Здесь куда больше, чем он стоит – принимаешь ли ты оплату, мастер?