Горлас все давил, сокращая дистанцию, и Мурильо сделал шаг назад.

Боги, как больно.

Он чувствовал, что в сапогах мокро, что из лопнувших мозолей сочится прозрачная жидкость, как ее там звать.

– По-моему, – заметил Горлас, – у тебя, Мурильо, что-то с ногами. Ты как по гвоздям движешься.

Мурильо пожал плечами. Ему было не до разговоров; острая боль и без того мешала сосредоточиться.

– Какая у тебя древняя стойка, старик. Слишком… вертикальная.

Горлас продолжил свои стремительные волнообразные движения рапирой, не слишком угрожающие, но с разных направлений. Он принялся ритмично раскачиваться на носках взад-вперед, пытаясь втянуть в этот ритм и Мурильо.

Когда он в конце концов атаковал, движение оказалось взрывным, молниеносным.

Мурильо разгадал его финты, поймал и парировал выпад, нанес контрудар – но для этого ему пришлось шагнуть назад, так что кончик рапиры лишь разрезал ткань на рукаве Горласа. Прежде чем Мурильо успел что-то сделать, молодой дуэлянт продолжил атаку, нанеся сперва мощный парирующий удар, а затем еще выпад, далеко вытянувшись вперед всем туловищем – так далеко, что Мурильо не успел ни отступить, ни парировать.

Левое плечо обожгла боль. Мурильо отшатнулся, снявшись этим движением с кончика рапиры, восстановил баланс, выпрямился.

– Кровь, – сказал он напряженным от боли голосом.

– А, всего лишь, – отозвался Горлас, снова начавший раскачиваться. – Я передумал.

Одним оскорблением больше, чем следовало. Ничему-то я не учусь.

Сердце Мурильо тяжело колотилось. Шрам от последней, чуть не убившей его раны пульсировал так, что, казалось, она вот-вот откроется снова. Из проколотой мышцы плеча толчками вытекала кровь, по руке ползли теплые струйки, рукав успел намокнуть на локте.

– Кровь, – повторил он. – Как ты верно догадался, Горлас, я не в той форме, чтобы продолжать. Мы договорились при свидетеле.

Горлас кинул взгляд на своего мастера.

– Помнишь ли ты в точности, что было сказано?

Старик пожал плечами.