– Кажется, что-то насчет первой раны…

Горлас наморщил лоб. Старик кашлянул:

– …но и все. По-моему, это был просто разговор. Не припоминаю, чтобы вы договорились о каких-то условиях.

Несколько сотен зрителей в яме под ними издавали крики нетерпения. Нет ли среди них и Драсти?

– В позицию! – скомандовал Горлас.

Значит, так тому и быть. Десять лет назад Мурильо стоял бы сейчас над его трупом, само собой, расстроенный и исполненный сожаления, что дело не удалось разрешить миром. Но то была роскошь дней давно минувших, когда мир был чище, а здесь и сейчас все оказалось столь… неаккуратно.

Я пришел не затем, чтобы умереть. Нужно что-то предпринять. Я обязан выжить. Ради Драсти. Он занял позицию. Что ж, он ранен, и это более или менее гарантирует, что он теперь перейдет к защите, ограничиваясь лишь контрударами и, быть может, единственной полноценной контратакой – чтобы получить еще рану, но и самому нанести убийственный удар. Разумеется, у Горласа в голове именно такая картина, которая и определит его тактику. Пора ему удивить ублюдка.

Его шаг вперед и последующий выпад были самой элегантностью – движением изящным и для человека его возраста весьма быстрым. Горлас, как раз в это время качнувшийся к нему, был вынужден отпрыгнуть на полшага и парировать удар движением резким, но неприцельным. Контрудар также был отчаянным и неточным, Мурильо поймал его собственным парирующим ударом кверху и тут же атаковал повторно – ударом, на который рассчитывал с самого начала, – полный выпад, нацеленный прямо в грудь противнику – неважно, сердце это будет или легкие…

Каким-то невозможным образом Горлас шагнул ближе к нему, миновав выпад – отпрыгивая назад, он никуда не переносил вес тела, просто изогнул туловище, – и новый его удар отчаянным вовсе не был.

Мурильо увидел, как блеснула даруджийская сталь, и вдруг утратил способность дышать. Что-то хлестало ему на грудь, и оно же выплескивалось изо рта.

Он почувствовал, как внутри горла что-то оторвалось, – Горлас выдернул клинок и сделал шаг направо.

Мурильо развернулся следом за ним, но не сумел вовремя остановить движение, ноги подогнулись, он рухнул вперед и оказался на каменистой почве.

Мир потемнел.

Горлас что-то произнес – может статься, слова сожаления, хотя это вряд ли.

Прости меня, Драсти. Прости меня…

Тьма сомкнулась над ним.

Он на мгновение пришел в себя от удара сапогом в лицо, однако боль быстро унеслась прочь вместе со всем остальным.