Гончий пес продолжал жевать изъеденный труп, жадно, как изголодавшийся хищник. Второй зверь наполовину отвернулся, словно прислушиваясь к далекой схватке.

Котильон продолжал настаивать.

Для бога, для Путника, для Самар Дэв и Карсы весь остальной мир словно перестал существовать. Миг обретал зловещие очертания – словно из каменной глыбы постепенно высекалось лицо. Миг вращался вокруг какого-то решения, которое должен был принять Путник, – здесь и сейчас; было очевидно, что Котильон, преградивший путь воину, не отступит.

– Карса… если что-то пойдет не так…

– Я прикрою его спину, – прорычал тоблакай.

– А что, если…

Нечеловеческий крик Путника оборвал ее слова, проник, словно острый нож, в мысли. Такой несчастный, отчаянный звук не мог издать Путник, не мог; однако он вытянул руку, словно отодвигая Котильона с пути.

Они стояли слишком далеко друг от друга для этого. И все же замолчавший Котильон просто отошел в сторону.

И воин прошел мимо него; однако теперь он словно с трудом тащил ноги, словно преодолевая ужасный невидимый прилив. Свирепая одержимость словно утихла – он шел как потерянный.

Котильон смотрел вслед, а потом поднял руку к глазам, словно хотел не запоминать увиденное, а стереть его простым жестом.

Самар Дэв ничего не поняла, но в сердце хлынула печаль. Печаль о ком? Разумного ответа не было. Хотелось плакать. О Путнике. О Котильоне. О Карсе. О проклятом городе и проклятой ночи.

Гончие потрусили прочь.

Самар Дэв моргнула. Котильон тоже исчез.

Карса встряхнулся и повел ее дальше.

Давление нарастало, упираясь в ее защитную стену. Самар Дэв ощущала трещины в стене, струйки пыли. Идя по следу Путника, она поняла, что воин шагает прямо к узлу этой силы.

На языке она ощутила горький привкус страха.

«Нет, Путник, нет. Передумай. Прошу тебя, передумай».

Но он ведь не передумает? Нет. Не может. «Обреченность обреченных… да, неуклюже звучит, но все же… как еще сказать? Сила неизбежности, вольная и невольная, ненужная и неумолимая. Обреченность обреченных».

Они шли по городу, охваченному кошмаром, в призрачном свете умирающей луны. Путник словно тянул цепи, и к этим цепям были прикованы Карса Орлонг и Самар Дэв. Да и сам Путник был как будто в железном ошейнике, и неумолимая сила тащила его вперед.