Вот чего жаждет несчастный призрак. Вот что ждёт Джоша в ближайшем будущем.
— Вижу их, чую, — бормочет Пирс, приплясывая над шляпой, желанной и недостижимой. — Ждут, сукины дети, ждут! В аду, в кромешной бездне. Мы над ними ходим, они под нами ждут. Скоро, скоро! Прячутся, затаились. Готовы сорваться с места…
В иной ситуации у Джошуа Редмана возникли бы большие сомнения насчёт душевного здравия мистера Пирса. Но где ты, иная ситуация? Правда, те тахтоны, которых видел внизу, под нефтепромыслом, сам Джош, больше походили на испуганных беженцев, а не на бандитов, ждущих в засаде почтовый дилижанс.
«Погодите, сэр! Придержите коней! А кто сказал, что мы с Пирсом видели одних и тех же тахтонов?!»
— Выпил меня! Всего выпил, — бормочет Пирс.
Что-то капает с его лица в пыль.
— Оставил на донышке. Глоток, другой…
Капли шипят, испаряются.
— Я теперь он, я слышу! Вижу! Нюхом чую! Слышу, как он, вижу, как он… Рядом, близко, скоро. Бойня, чёрный ход. Не доживу, нет…
Выпил, содрогается Джош. Тахтон надел тело мистера Пирса, словно костюм из твида, а теперь допивает из Пирсовой души последние соки, как паук из мухи, угодившей в его сети. Чем меньше остаётся Пирса, тем больше становится тахтона — и в самом Пирсе в том числе. Скоро никакого Пирса не останется, будет только тахтон и его адская семейка, эмигрировавшая на Дикий, на благословенный Запад…
Беженцы и бандиты.
Семья Джошева тахтона и близкие тахтона Пирса.
Одних вожак привёл к золотому руднику — ждать, пока он не застолбит права на участок. Индейцы? Отобрать, выдурить, умыкнуть землю у пустоголовых дикарей, которых и за людей-то считать грех — вперёд, друзья, всё золото наше! А неподалёку за холмом притаилась банда лихих парней. Ждут, когда придёт их час. Намоют простофили золотишко, сложат в перемётные сумки — тут и нападут со спины, погонят прочь. Кто станет ерепенитья, схлопочет пулю.
Греби добро лопатой!
У них в аду — как у нас на фронтире. Облапошил? Подставил? Нагрел? Вот ты и на коне, сэр! Тебе весь куш и достанется.
— Мистер Редман? — гремит с небес. — Как я рад вас видеть!
Не иначе, Господь Бог оглянулся.