Капитан снова и снова спрашивал себя: зачем ему такая гигантомания? Неужели нельзя сделать небольшой волноводный отсекатель для одного пищевого синтезатора? И изготавливать еду с минимумом затрат… Завтраки, обеды, ужины в серебристых упаковках. Супчики, тефтельки с гарниром и подливкой. Маленькие сладкие пирожные к чаю… Стандартная космофлотская мерзость… Но сейчас, в условиях жестких ограничений в пище, всё это снилось Капитану и казалось гастрономическим изыском.

Однако вычисления упорно давали прежний результат, несмотря на все хитрости теории резонанса. Выходило, что только циклопическая, сложнопрофилированная полость в камне обладала необходимыми свойствами.

Тем временем запас продуктов стремительно таял. Времени у Джека оставалось в обрез. Организм потихоньку ел самого себя, и Эндфилд спешил, пока у него оставались силы таскать чертовски тяжелый скафандр.

Иногда он думал, что судьба имеет своеобразное чувство юмора, что происходящее – злая насмешка над тем, кто мнил себя имеющим почти божественную власть. Капитан проводил дни, формуя в конфигураторах пластины. Вонючий снег Беты и осколки базальта становились металлом. Два аппарата работали непрерывно. Как только в одном из них заканчивался процесс, Джек вынимал готовую деталь, заправлял машинку новой порцией материала и вставлял кусок в возводимую стену.

Конструкции были сделаны как части пазла. Точность субатомного конфигурирования позволяла складывать их практически без зазора. Но все же для герметизации Капитан периодически делал легкоплавкий припой и загонял его в щели напором пламени горелки.

Вымотавшись до предела, Эндфилд возвращался домой, где медленно, для лучшего усвоения, пережевывал свой блокадный ужин и садился за конструирование проходческого комбайна.

Он никогда бы не сделал эту машину без воспоминаний Даниила. Варварские, допотопные материалы требовали варварских и допотопных технологических решений.

Анализируя увиденное, Эндфилд диву давался, какими сложными, недолговечными и несовершенными были тогдашние механизмы. В основе механики того времени лежали практически не используемые теперь устройства с передачей момента вращения – вместо линейных полевых приводов и гибких силовых элементов со многими степенями свободы.

Фрикционы, подшипники качения, лопаточные турбины, крипошипно-шатунные механизмы, электромагнитные двигатели – все это вызывало дикое раздражение. Цивилизация практически перестала пользоваться колесом во всех видах. И только понимание, что недоразвитая техника по-иному и не могла быть собрана, заставляло работать дальше.