Дахут оттолкнула ее – не с силой, а мягко.

– Какой от этого прок? Все кончено, мы все просрали, и ничего тут не попишешь.

– Я сыграла только пять нот, – сказала Кошка.

– Пять! И трех бы вполне хватило. Что ж, что сделано – то сделано. Нет смысла тебя винить. Тебя превратили в оружие, направили на меня и спустили курок. Можно с таким же успехом винить пулю в смерти лорда Бальдра.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Конечно не понимаешь. Ты так же безвинна, как была я, когда по моей милости произошла та катастрофа. А теперь ты выпустила Белого Змея и, вероятно, думаешь, что сделала это из прихоти, по собственной воле. Но этот миг близился уже очень-очень давно… Я начала рассказывать тебе историю гибели Иса. Но твой брат перебил меня, и я не успела добраться до самого важного – того момента, который наступил через много-много лет, когда я собрала воедино все подсказки и поняла, сколь хитроумны были заговорщики, сколь долго и искусно сплетали они свою сеть. Та женщина-шкипер, которая привила мне в юности любовь к океану. Тот слух о морском змее, белом, как слоновая кость, из-за которого я вышла в море тогда, когда при обычных обстоятельствах осталась бы на берегу. Тот торговец древностями, который продал мне старинный кодекс, где по чистой случайности упоминалось, как воспользоваться Хольмдельским Рогом, – как раз в тот момент, когда я более всего жаждала это узнать. Все сошлось воедино, и я оказалась там, где оказалась, – соблазнила принца Бентоса и подтолкнула его к измене. Когда Бентос украл Рог, Императору Приливов оставалось лишь заточить его. Просто, чтобы показать остальным сыновьям, как карается измена. А в заточении принц Бентос вполне мог послужить центральным якорем, удерживающим сеть врат и мостов между Фейри, Земью и Эмпиреем.

– Хм…

– Так что – да, я пошла на это ради любви. Но меня использовали, так же как и тебя. Застегни.

Кошка застегнула ей платье.

Дахут подхватила сумочку и сунула туда Хольмдельский Рог.

– Пошли, – велела она.

– Куда?

– Принять свою судьбу с достоинством.

Спустя несколько минут они уже шагали по улицам.

– Это мой город, – сказала Дахут. – Я знаю его так же хорошо, как знаю собственное тело. Даже лучше, ведь я обладаю памятью всех его королев, вплоть до самой первой, и памятью по женской линии, которая восходит еще дальше – к тем временам, когда все мы ютились в норах и не ведали ни речи, ни огня. Я чувствую, как его жители движутся взад-вперед по моим улицам, поднимаются вверх-вниз по лестницам, входят в здания и выходят из них. Я чувствовала, как ты исследуешь мои высоты и глубины, открытые пространства и потайные уголки, и не могла не смеяться над твоей глупостью: ты думала понять Ис, не понимая меня.