Медленно-медленно король начал закрывать глаза. Кошка вдруг поняла, что снова владеет своим телом. По ее щекам все еще текли слезы Хелен. Не обращая на них внимания, под действием порыва она воскликнула:

– Эй! А как же я?

Глаза уже почти закрылись, оставались лишь две узенькие щелки, и сквозь эти щелки король Градлон взглянул на нее. А потом с оскорбительным безразличием опустил веки.

Суд окончился, приговор был вынесен. Осталось вытерпеть лишь одно последнее действо. Жители Иса, тихие и немигающие, будто совы, таращились на Дахут, пока та открывала сумочку и доставала оттуда Хольмдельский Рог. Рог неярко светился у нее в руках. Дахут передала артефакт Финголфинроду, а тот – принцу Бентосу.

Принц уставился на Рог в своих руках, лицо его напоминало маску. Потом он поднес Рог к губам, запрокинул голову.

И дунул.

Много позже Кошка пыталась ухватить за хвост воспоминания о музыке, которую Бентос сыграл на Хольмдельском Роге. Музыка потрясла ее, это Кошка знала наверняка. Но ни единой ноты не задержалось в памяти, все улетучилось через миг после того, как смолкли звуки. Кошка помнила лишь то, что последовало за музыкой.

Перед глазами все поплыло. Кошка была ошарашена звуками Рога, но уже через мгновение поняла, что это ей не кажется, а происходит на самом деле. Шатались небоскребы, плясала под ногами земля. Из ниоткуда раздался бесконечный оглушительный стон, словно терлись друг о друга тектонические плиты. От здания оторвался балкон и, переворачиваясь и сбрасывая зевак, поплыл вниз на улицу. Полетела плитка. Взорвались окна, усыпав стоявших внизу стеклянными осколками, будто снегом. Все происходило неестественно медленно. Вот рухнула несущая стена многоэтажки. Прыснули рыбы. Сидевших на крышах и карнизах горожан смело с насестов, и они осенними листьями закружились над головой, подхваченные взбесившимися течениями.

А потом вода вскипела чернотой. Вверх устремились тучи пузырьков, и Кошка перестала видеть. Теперь она только слышала: как рвется металл, как разлетается вдребезги камень, как падают дома, и – на самой грани слышимости! – как кричат умирающие. Пока наконец весь этот грохот, стоны и звон не слились в единый непомерный рев и океан невозопил.

Ослепшую, перепуганную Кошку хлестало течением, и в тщетной надежде удержаться она ухватилась за ногу короля Градлона. Живот скрутило, будто весь город превратился в гигантский лифт, несущийся вверх на страшной скорости, все быстрее, быстрее. Потом вокруг вспенились черные пузырящиеся воды, и она отключилась.

Вероятно, произойдет агон, или состязание, или борьба, поскольку Лето сражается с Зимой, Жизнь – со Смертью, Новый год – со Старым. Трагедия должна быть трагичной, в ней должен быть пафос, потому что Зима, Старый год должны умереть. Джейн Эллен Харрисон. Древнее искусство и ритуал