Бентос, принц Океануса, младший сын Лира из рода Понта.

Дахут мерк-Градлон, наследница, защитница и губительница Иса.

И Финголфинрод.

Кошка опустилась на колени, но лишь потому, что знала: так следует сделать. Странным образом она совершенно не ощущала горя. «Что же я за чудовище такое, – подумала Кошка, – потеряла брата и ничегошеньки не чувствую?» А потом внутри что-то лопнуло, и ничто стало всем. На нее обрушилась вся скорбь мира, и она, запрокинув голову, завыла. Из реальности вырвали кусок, и Кошке казалось, что эту дыру никогда не удастся залатать.

Когда прошло достаточно времени и она снова смогла говорить, Кошка объявила:

– Вся моя радость умерла. Никогда больше я не буду смеяться.

Хелен мудро промолчала.

– Нужно что-то сделать с останками. Можно, наверное, каирн сложить. Камней тут, видит Богиня, предостаточно, но мне кажется, каирн будет смотреться очень жалко. – Кошка представила себе гору из битой плитки и обломков кирпичей и бордюров, над которой будет возвышаться Ис, превратившийся после смерти в надгробие в стиле Пиранези[143]. – Остается погребальный костер.

– А с Рогом что? – спросила Хелен.

Охваченная горем Кошка Хольмдельский Рог и не заметила. А Рог лежал среди костей – золотистый снаружи, кремово-розовый изнутри; разрушения, которые он навлек на город, его совершенно не коснулись.

– Не хочешь взять?

– Это? Я бы не…

– Было зажжено три свечи. Две задуты, – сказал кто-то прямо у Кошки за спиной. – А теперь я задую третью.

В этот раз Кошка не засыпа́ла и потому сразу узнала голос. Так что нисколечко не удивилась, когда, оглянувшись, увидела посреди площади Сирше, которой мгновение назад там не было. На плече у летчицы болталась сумка для инструментов, один глаз закрывала повязка.

– Не сейчас, – тихо и безо всякого выражения сказала Кошка. – Сначала мне нужно доделать одно важное дело.

Горький смех мячиком отскочил от стен.

– Кто ты такая, чтобы решать, где и когда умереть?

– Прекрасно. – Кошка встала. Холодно. Пусто. Безнадежно. – Чýдно. Дело твое. Решим все на берегу. Тогда, кто бы из нас ни погиб, другой не придется возиться с телом.

Ярко светило солнце, на берег накатывали небольшие волны. Охваченная горем Кошка двигалась будто в полусне. Она уселась на рухнувшую колонну с атлантидской капителью.