Окруженный надвигающейся волной, Шакал бросился в атаку. Он топтал крыс, сновавших по полу, а тех, что срывались с пергаментов по сторонам – отбивал, махая руками.

Это не помогло – он только на одно мгновение отсрочил момент, когда рой захлестнул его полностью.

Взбираясь по его ногам, спрыгивая на плечи, крысы поглотили его извивающимся облаком кусачих зубов. Шакал закричал от боли и ужаса, отчаянно завертевшись, пытаясь сбросить с себя алчную массу. Он крепко зажмурился, чтобы не дать им выгрызть глаза. Он услышал, как крысы зашипели у него в ушах, а потом их зубы с ужасным треском вонзились в его твердый хрящ. Секач выпал у Шакала из руки, и он принялся сдирать грызунов с головы, ломая им позвоночники и отбрасывая прочь. Но их место занимали другие.

Ничего не видя, с трудом передвигая ногами, Шакал врезался в твердую плоскую поверхность. Должно быть, дверь, потому что стены по всей мансарде были облеплены крысиными гнездами. Ударяясь туловищем о дерево снова и снова, катаясь по нему и обтираясь, Шакал давил крыс, и они десятками безвольно падали на пол. Но этого было недостаточно. Он чувствовал, что ослабевает, его сила сочится из него горячей красной жидкостью через сотни мелких ран. Прежде исходивший дрожью, теперь он забился в конвульсиях, когда под его изуродованной плотью вспыхнул неестественный жар. Суставы пульсировали, набухая и наполняясь жидкостью, будто легкие. Он закашлялся, подавился и начал утопать изнутри.

Неспособный дышать, Шакал упал на колени. Все его тело пылало. Он больше не ощущал ни мучительной боли от крысиных укусов, ни ужасного стеснения в легких. Он чувствовал только жар, который поднимался словно откуда-то из глубины, опаляя плоть изнутри. Он закричал от боли, и в этом крике понял, что снова может дышать. Крысы гроздьями отваливались от него, корчась и погибая.

Когда к Шакалу вернулось зрение, он обнаружил, что стоит на коленях, окруженный их неподвижными отвратительными телами. Он по-прежнему истекал кровью из рваных ран, но плоть его была свободна. Поднявшись над мертвыми паразитами, Шакал увидел Абзула – старик стоял на другом конце чердака.

– В тебе есть сила, полукровка, – заявил чародей, – но ты не маг из Черного чрева.

– Нет, старик, не маг. Я Шакал из Серых ублюдков. И сейчас я хочу взять за правило убивать всех чародеев.

Он шагнул вперед; вместе с силами к нему вернулся гнев.

Абзул засмеялся, его беззубый рот вытянулся в гримасе безумной радости.

– О, какая у нас тут сладкая поэзия! – возвестил он со злорадством, и в его глазах вспыхнул такой ясный и живой взгляд, какого Шакал в них еще не видел. Чародей вскинул руки, показав, что сжимает в них пару керамических сосудов. Внизу они были шарообразны, но с узкими горлышками и с желобками наверху. Сосуды почти не отличались от тех реликвий, что стояли в светлице Ваятеля, только были полны и закупорены воском.