В лицо дохнуло сухим жаром, запахом серы и железа — будто в Аду. Вдалеке горело желтоватое зарево, слышались оглушительные удары металла по металлу, какой-то лязг и приглушенное рычание. Будто некий гигантский зверь скрипел во сне зубами, вздрагивал и порывался проснуться.

Запнувшись у входа на секунду, я решительно шагнул внутрь. В первый момент чуть не задохнулся от дыма. Поморгал, двинулся дальше вдоль узкой одноколейки, снующих вагонеток. Мимо темных нор-ответвлений, где чудилось какое-то движение, мелькали тусклые огоньки. Мимо громадных залов, где лился металл и сверкали искры, как черти бегали дымящиеся от жара работяги, горели дуги электрических разрядов, шипело, трещало, рокотало.

То и дело хотелось втянуть голову в плечи. Я с непривычки вздрагивал, оглядывался, едва успевал уклоняться от спешащих куда-то рабочих, катающихся по тоннелю грузовых тележек. С интересом рассматривал механизмы в мастерских, людей.

В одном углу увидел отдыхающую и обедающую бригаду — крепкие парни мрачно жевали вяленую рыбу и галеты из водорослей, запивали водой. Чумазые, потные, жилистые. У половины не хватало пальцев на руках и ногах, лица истощены и обезображены давними травмами. Да что говорить — у некоторых вместо одежды лохмотья, а обуви крепкие огрубевшие до каменного состояния стопы никогда не знали.

А чуть дальше я увидел импровизированную ночлежку — убегающие вверх, в темноту и мглу металлоконструкции, представляющие собой многоэтажные постели. По лесенкам спускались и поднимались мужчины и женщины. Кто-то ворочался на грязных матрацах, стонал во сне, кто-то хрипел и кашлял, хватаясь за грудь. И ничего удивительного, что многие дремали в респираторах, боясь задохнуться.

Судя по всему, народ тут не просто отдыхал между сменами, а жил. Денег у многих не хватало и на маленький каменный мешок-соту, называемый почему-то квартирой.

Рядом со спальней стояла кухня — огромный котел с электрическим подогревом, булькающий и шипящий, окутанный зловонным паром. А рядом копошились несколько поваров. Один постоянно бросал внутрь куски сырой рыбы, чуть ли не лопатой, второй с усилием размешивал стальным прутом, а третий за мелкую монету накладывал желающим осклизлую неаппетитную массу по тарелкам.

Уловив запах, я невольно передернул плечами и поторопился уйти. Но мельком заметил и тех, кто наблюдал за процессом приготовления хрючева с вожделением и жадностью. Из-за металлических ящиков выглядывала пара мальчишек, чрезвычайно худых, смахивающих на скелеты и абсолютно седых. С огромными зрачками, слезящимися от яркого света глазами, белой до прозрачности кожей, не знавшей ультрафиолета, и кровоточащими деснами, редкими зубами. Оба одеты в какое-то рубище, чумазые, запуганные.