— Ты ведь понимаешь, Эб… можно я буду называть тебя Эбом? Привычней, не так пафосно как лорд МакМоран. Так вот, Эб, ты ведь понимаешь, что раскрывать личность нанимателя не слишком-то профессионально?

— Достаточно серьезный у тебя клиент, — в тон сказал я. — Если даже отморозок как ты прислушивается к чужим пожеланиям в ущерб своим.

— Ага, — оскалился в улыбке Лиам. — Очень серьезный.

— Настолько, что сумел разбросать по Таре скрытых шпионов с высокоуровневыми артефактами, способными отслеживать нужных людей. А также вести разведку, получать сведения о деятельности и намерениях Старших семей Олдуотера. Проследил цепочку от МакКейн к моему дяде, а затем к Мстителю в Маске и ко мне. Сумел подкупить пролетариев, чтобы те кинули весточку о непонятных посетителях со странными просьбами.

— Не устаю поражаться твоим способностям к логике, Эб, — прокомментировал наемник. — Правда, соображаешь медленно. Иначе б не сидел тут. Да и мститель этот к слову жидковат оказался, жидковат. Народные герои должны надирать задницы таким злодеям как я, а не дохнуть о заточенной железки, сделав кучу в штаны.

Кивнув на Брана, Кэмпбелл издевательски осклабился. Но я пропустил мимо ушей. Ясно же, провоцирует, пытается вывести из равновесия и внушить, что нахожусь в безвыходной ситуации с весьма зыбкими перспективами. И на деле сие близко к истине, но важно иное. А именно еще одно совпадение, не опровергнутое утверждение.

То, что Айомхар мог сдать меня туату, я не знал. Просто предположил, ибо слишком уж метко меня поджидали, а слежки не чувствовал. Одно из двух — или в гроте Нолана установили следящий артефакт, либо, что вероятней, сигнал подали ранее. Таким образом, получается, революционеры-пролетарии кормятся с руки Старшего народа. Вполне вероятно не зная о личности неведомого мецената и благодетеля. Возможно, и само движение смогло возникнуть благодаря щедрым влияниям, подкинутым на благодатную почву идеям. Что плохо. Отвратительно. Опасно.

Поистине день откровений.

Но виду, что удивился, я не подал. Насколько позволяло разбитое лицо изобразил иронию и пожал плечами, высказал предположение:

— Или банально не воспринимал тебя как достойного противника.

— Охо-хо! — восхитился Кэмпбелл. — Беззубая рыбка, сидящая в аквариуме, пытается казаться грозной акулой! И сыплет оскорблениями. Тебе же хуже.

«Да куда уж гаже?»

Но вместо готовой сорваться с языка фразы я устроил игру в гляделки, сложил руки на груди. Глупость право, признаю. Как-то жалко смотрится, когда избитый до полусмерти человек в клетке задирает нос и пытается корчить хорошую мину. Но не хотелось унижаться. Не хотелось падать на колени, хотя ноги дрожали, а в голове шумело так, будто Вестники играли на барабанах.