– Вот так всегда, – заняв привычное место рядом с его креслом, наигранно невесело вздохнула напарница: – Все вы мужики одинаковы – лишь бы пожрать, а убирать нам, слабым женщинам.

– Это ты-то слабая?! – Возмутился Маслов, но в этот самый момент маркер вывалился в обычное пространство, туда, где бушевал невидимый гравитационный шторм.

Разбирая ситуацию позже Игорь понял, что вины Два-Семь, в том, что произошло далее нет. Ему не хватило каких-то десяти – одиннадцати световых лет, чтобы дотянуться до Глаза Бури – спокойной гавани, окружённой сошедшим с ума пространством. Но тогда, в тот момент, когда этажерка заметалась в пустоте как щепка, попавшая в водоворот, тогда ему было не до того.

Причём – совсем не до того.

Первый же толчок штормовой волны заставил его судорожно охнуть – впившиеся в тело ремни выбили из груди весь воздух, так что Маслов, намеревавшийся продолжить свою пикировку с Ролашей, лишь пискнул, выпучив глаза от неожиданной боли.

Но это было только начало.

Не сдерживавшие напора стихий фильтры горели как спички, открывая рубку ударам волн, несмотря на все усилия Два-Семь, менявшего их со скоростью опытного шулера, тасующего колоду. Но и кратких долей секунд, когда защита исчезала, было достаточно, чтобы зажатый ремнями человек, мог с лихвой прочувствовать всю ошибочность своего решения, направившего их сюда.

Броски, удары, визг державшегося на пределе предела прочности металла, весь этот безумный разгул стихий обрушился на человека, бессмысленно цеплявшегося кончиками пальцев за подлокотники. Удары всё учащались – даже Два-Семь, работавший на пике своих возможностей, уже не успевал, пропуская шедшие одной стеной волны. Вдобавок ко всему, начавшие выходить из строя блоки и компоненты, добавляя корабельному ИИ новых забот, так что, волей-неволей на человека времени практически не оставалось.

И Игорь прочувствовал это!

Его то били в живот бесплотные кулаки, то резко тянуло вбок, то, словно давая передышку, на миг отпускало и едва человек начинал радоваться окончанию пытки, как на его голову сыпался град коротких и злых затрещин. В сознании Маслова этот переход слился в единое, ни на миг не прекращавшееся, избиение, конец которому положило досадное, но такое своевременное, происшествие.

Очередной рывок, дёрнувший его тело влево, сменился ударом в спину, и подброшенный вверх пилот взмыл над креслом, сопровождаемый треском рвущихся ремней. Он ещё успел заметить вытянувшиеся вверх, словно пытавшиеся поймать беглеца, обрывки, как вновь сменившийся вектор тяжести, швырнул его в стену.