Барабаны бьют всё громче и настойчивее, на сцену выходят новые танцовщицы, все в струящихся алых платьях. К ним присоединяются и другие артистки с огромными марионетками на деревянных шестах. Одна изображает извивающуюся серебристую змею, другая – рогатого оленя, а третья – белую птицу. Птицей управляет трое танцовщиц, две из них держат крылья, и птица проносится по сцене, двигаясь в их руках, как живая.

– Здесь повсюду оленята, – говорю я Валаске.

– Это особые олени, висайлины, – объясняет она, опускаясь на колени, чтобы почесать малышу шейку, пока он благодарно уплетает угощение. – Любимцы Богини. Они наши священные животные вместе со змеями и белыми висаинами.

– Кто такие висаины?

Валаска кивает на огромную птицу-марионетку, которая, к восторгу зрителей, особенно маленьких девочек, уже летит над толпой.

– Это вестники Богини, – благоговейно произносит она. – Они сотканы из её света.

Совсем юная девочка-эльфхоллен с сероватой кожей выскакивает из небольшой рощицы у дороги. На лбу у неё татуировки амазов, однако одета она в традиционную светлую блузу и брюки эльфхолленов. Девочка в ужасе смотрит на меня, хватает оленёнка за алую ленточку, повязанную у него на шее, и быстро уводит за собой. Когда она возвращается в рощицу, до нас доносится несколько слов, произнесённых трепетным шёпотом. Я уже слышала некоторые из них сегодня в Королевском зале.

– Ghuul Raith.

Мы с Валаской догоняем остальных и медленно идём дальше по улицам Сайма.

– Валаска, что значит Ghuul Raith? – спрашиваю я.

– Чёрная Ведьма, – отвечает она, бросив на меня взгляд из-под ресниц.

Я только грустно вздыхаю. Ничего удивительного. Могла бы и сама догадаться.

Центр города остаётся позади, дома вдоль дороги встречаются всё реже, возле каждого небольшой садик. Иногда попадаются и фермы. Дорога взбирается на пологий холм, мы проходим мимо полей и огородов, накрытых стеклянными куполами, по стенам каждого струятся алые руны. Приятно пахнет влажной землёй.

Мы подходим к залитому лунным светом лугу, за которым тёмной стеной возвышается лес. Стук копыт, блеяние – и через тёмный луг к нам уже скачет стайка коз, радостно приветствующих Валаску. Они останавливаются у забора из алых рун, тускло мерцающих и медленно вращающихся в ночной тьме.

Валаска широко раскидывает руки, её лицо озаряет счастливая улыбка. Она произносит непонятные слова – наверное, здоровается с любимцами на своём языке, и козы подпрыгивают ещё выше.

– Мы можем пройти здесь, – говорит Валаска, указывая на алые руны, – а мои козы – нет.

Валаска прижимает ладонь к одной из рун, и та вспыхивает яркими лучами, как звезда. Хитро улыбнувшись, Валаска проходит сквозь забор, руны расступаются, будто сотканные из дыма, и мы идём за ней следом. Козы идут за Валаской, а она поминутно оборачивается к ним и что-то рассказывает.