– Если я когда-нибудь… – в ярости рычит Алкиппа, – встречу гарднерийца – неважно, друг он тебе или даже брат, – я разрублю его пополам этим самым топором. Вот почему Богиня требует, чтобы мы изгоняли мужчин сразу после рождения. Жили без них. Были сильнее мужчин. Потому что даже самый безобидный малыш вырастет в омерзительное чудовище! Не отворачивайся! Смотри на эту девочку!

Я заставляю себя снова взглянуть на несчастную шелки, которую пытаются поставить на ноги. Алкиппа без колебаний подхватывает дрожащую шелки на руки и несёт к круглому военному шатру, защищённому рунами.

Я хочу крикнуть им вслед, что не все мужчины чудовища, но сейчас, среди бесконечного горя, слова застревают в горле. На поляну входит Марина, крепко обнимая одной рукой юную девушку. Это её сестра! Я помню её лицо по рисункам Винтер.

Марина поворачивается в мою сторону, и я вижу её пылающее гневом лицо. Наши взгляды на мгновение встречаются, и Марина вместе с сестрой исчезает в просторной палатке.

Весь день и весь вечер амазы осматривают и лечат шелки, а я брожу по лагерю, пытаясь помочь чем могу.

До позднего вечера я разношу воду, еду, мою плошки и чугунки. Падая от усталости, я вдруг вижу Диану, которая берёт меня за руку и ведёт вздремнуть в палатку. Ликанка укладывает меня на походную кровать, накрывает тёплым одеялом и растягивается рядом, заключив меня в дружеские объятия.

Я долго глухо всхлипываю, уткнувшись ей в грудь, сгорая от стыда и отвращения за всё увиденное и услышанное. Мне кажется, я долго не избавлюсь от отвращения к мужчинам.

– Надо было отдать им шкуры, – плача, говорю я Диане. – Не ждать, пока они окажутся у моря, а отдать им шкуры сейчас и позволить перебить как можно больше гарднерийцев.

– Ш-ш-ш, – успокаивает меня Диана, гладя по голове.

А я всё плачу и плачу, пока мои распухшие глаза не закрываются сами собой, отсекая остатки света. Даже закрыв глаза, я продолжаю плакать, пока не проваливаюсь в сон.

– Эллорен.

Кто-то трясёт меня за плечо.

Это Марина.

Я в испуге сажусь на кровати.

– Мы уходим, – говорит шелки, опускаясь рядом со мной на колени.

Взглянув на мои заплаканные глаза и на мирно лежащую рядом Диану, Марина хмурится.

– Ты пришла попрощаться? – При мысли о расставании моё сердце болезненно сжимается.

Марина грустно улыбается в ответ и кивает. Я раскрываю ей объятия и ласково провожу рукой по её серебристым мягким, как морская волна, прядям.

– Я буду очень скучать по тебе, Марина. Но я рада, что ты отправляешься домой. Я от всей души надеюсь, что шелки найдут способ больше никогда не выходить на берег.