Амазы справа от нас безмолвно расступаются, давая дорогу Валаске, облачённой в чёрные доспехи. От чародейки исходит уверенность, каждое движение дышит силой. Воительницы приветствуют Валаску, поднимая отмеченные рунами руки.

За командующей гвардией следуют Марина и Алдер, обе в светящемся рунами боевом облачении. Всего за несколько дней, проведённых среди амазов, Марина очень изменилась. Она высоко несёт голову, будто осознав свою силу.

За спиной у шелки болтаются мечи с исчерченными рунами рукоятками, на поясе – кинжалы. Серебристые пряди её волос в мерцании рубиновых факелов кажутся алыми.

Наши взгляды встречаются, и мы киваем друг другу, поглощённые одинаковыми мыслями. Марина встаёт слева от Валаски, Алдер занимает место с правой стороны.

В лагерь в сопровождении Алкиппы въезжает королева Алкайя. За спиной широкоплечей воительницы виднеется огромный боевой топор. Марина, Алдер и Валаска преклоняют перед королевой колено, и все воительницы следуют их примеру. Я тоже опускаюсь на колени, охваченная благодарностью ко всем амазам и радуясь, что нам с Дианой позволено находиться в лагере и ждать возвращения воительниц.

Королева Алкайя касается ладонью склонённой головы Валаски, по традиции благословляет её, как принято у подданных Великой богини, и знаком призывает всех подняться. Притянув к себе Марину, королева целует её в обе щеки.

Воительницы запрыгивают на лошадей, и, когда Валаска поднимает руку, всё вокруг замирает, и у меня перехватывает дыхание. Валаска резко опускает руку, и войско с грохотом трогается с места. Вдалеке вспыхивает алым выложенная рунами дорога, перемахивая через хребет и мгновенно исчезая вдали.

Мимо нас словно пронеслась огромная мощная волна, и теперь мы с Дианой остаёмся в тишине. В лагере остаётся лишь несколько амазов. Мне рассказали, что лошади амазов заколдованы рунами и потому скачут быстрее молнии, однако до Гарднерии путь неблизкий, и воительницы вернутся лишь спустя несколько часов.

Время тянется, и пока Диана неутомимо расхаживает по поляне, я длинной палкой молча ворошу угли в костре.

Я несколько раз пытаюсь завязать разговор с ликанкой, однако она лишь фыркает и меряет шагами лагерь, в итоге я оставляю свои попытки. Диане меньше всего хотелось бы сидеть здесь со мной. Она мечтает мчаться вместе с амазами и спасать шелки, поэтому ожидание для ликанки подобно смерти.

Часы ожидания мы проводим в мучительной тишине: Диана нервно расхаживает по лагерю, а я неподвижно сижу у костра, изредка касаясь дров длинной палкой.

Наступает прохладный рассвет, в лучах восходящего солнца ясное и холодное небо светится необычно лиловым цветом. Влажный холодный ветер «хватает» меня за руки, пробирается под накидку. Костёр давно догорел, остались лишь потухшие головешки.