— Смотрите! — закричал охотник. — Вон тот, огромный, рядом с волчицей! Это сам дьявол — у него белые глаза! Зеленые — это ладно, но чтобы белые… Видите?

Что-то в его голосе было такое, отчего терпение Смита лопнуло. Он не мог больше выносить этот голод. Смит подобрался для прыжка, рычание вырвалось из его глотки. Человек в белой шапке, должно быть, прочел все во взгляде белых глаз Смита, ибо испуганно выдохнул: «Господи боже!» — и потянулся к вырезу куртки. И в тот самый миг, когда ноги Смита оторвались от земли в мощном прыжке, охотник рывком выдернул из-за пазухи то, что искал: серебряный крест.

Взрыв полыхнул перед внутренним взором Смита, ослепив его. Нечто вроде молнии с громом поразило его, пока он летел к своей жертве. Его отбросило назад, он взвыл от боли и упал, ослепленный, беспомощный, поверженный. Рассудок его сотрясали мощные волны, морщившие воздух вокруг.

Как сквозь пелену, Смит слышал страдальческие вопли оборотней, крики людей, топот подкованных сапог. Глаза его были закрыты, но крест по-прежнему горел на внутренней стороне век — жгучий, слепящий знак, от которого исходили ветвящиеся молнии и сам воздух шел трещинами.

Когда шум стих и зрение вернулось, когда взбаламученный воздух передернулся в последний раз и затих, Смит почувствовал мягкое прикосновение чьих-то холодных рук. Он открыл глаза и встретился взглядом с парой горящих зеленых глаз. Он оттолкнул оборотня и встал. Его слегка качало. Нагая белая стая сгинула, с ним осталась только одна волчица. Охотники скрылись. Даже призрачные обитатели пустошей куда-то подевались. И писк над головой смолк, на равнинах воцарилась ошеломляющая тишина. Пустошам требовалось время, чтобы восстановить силы.

Тем временем женщина-волчица отбежала в сторону и теперь нетерпеливо манила его за собой. Ему и самому не хотелось оставаться в этом злополучном месте, поэтому он последовал ее призыву, и вскоре они уже вновь бежали плечом к плечу, а поросшая чахлой травой земля уносилась назад под их легкими ногами. Столкновение с охотниками осталось далеко позади, память о нем поблекла, тело Смита налилось новой силой, и воздух опять наполнился писклявыми голосами.

Вместе с силой нахлынул и необоримый голод. Смит вскинул голову, пробуя воздух на вкус, и тихое нетерпеливое поскуливание вырвалось из его глотки. Женщина, бегущая рядом, проскулила в ответ. Она отбросила с лица волосы и принюхалась, глаза ее горели от голода. Так они и бежали сквозь серую ночь, охотник и охотница. Призрачные тени, подрагивая на ветру, поспешно уступали им дорогу, земля уносилась прочь от их невесомых ног.