Глава 19

Глава 19

Во время путешествия на дирижабле в Чулуу-Корих мир показался Рин таким маленьким. Но поход через гряду Байолей тянулся бесконечно, а горы, которые раньше она знала лишь как крохотную отметку на карте, простирались будто на всю империю. Изнурительные недели складывались в суровые, монотонные месяцы, возникало чувство, словно она всю жизнь карабкалась в горы, ежедневный кошмар стал рутиной.

Они научились подниматься по узким и коварным проходам с помощью веревок и ножей, воткнутых в лед. Научились поливать гениталии теплой водой, когда облегчались, чтобы не получить обморожение. Постоянно пили горячую воду с перцем, потому что только так могли согреться, а по ночам страдали от поноса.

Они узнали, какой пугающей может быть снежная слепота, когда глаза краснеют и слезятся и зрение пропадает на несколько часов. Они привыкли смотреть на серую тропу под ногами, а не на снег вокруг. В полдень, когда солнце светило так ярко, что сверкание белых пиков вызывало головную боль, они делали привал и отдыхали в тени шатров, пока не начинало смеркаться.

Они приспособились, так или иначе. Решили, что раз уж их не смогли убить гесперианские технологии, то и горы не сумеют, и нашли сотни способов остаться в живых вопреки всем усилиям природы.

Цзяну не становилось ни лучше, ни хуже. В основном он послушно сидел в фургоне, вырезая фигурки странных животных из заледеневших деревяшек тупым ножом, потому что Рин и Дацзы не давали ему ничего острее.

Он продолжал бормотать всякую бессмыслицу, перемежающуюся воспоминаниями. Всякий раз, когда Рин его навещала, он разглагольствовал о людях и событиях, о которых она никогда не слышала. Снова и снова называл ее Алтаном или Ханелай и очень редко настоящим именем. А еще реже смотрел на нее. Обычно он говорил, уставившись на снег, быстро нашептывал слова, будто она летописец, который должен записать его истории, пока Цзян еще что-то помнит.

Дацзы по-прежнему хранила молчание, когда Рин спрашивала ее о том, каким образом у Цзяна появилась Печать. Но словно в качестве компенсации начала отвечать на вопросы о других рассказах Цзяна. Каждый вечер, когда они разбивали лагерь, Дацзы садилась рядом с Рин и Катаем и рассказывала о том, чего Рин никогда бы не нашла в библиотеках Синегарда. Эти разговоры превращались почти что в допросы. Рин осыпа́ла Дацзы вопросами, одним за другим, и та отвечала со всеми подробностями, словно, приправляя истории мелкими деталями, могла отвлечь Рин от самого важного.

Рин понимала, зачем Дацзы это делает – та явно что-то скрывала. Но Рин была рада и этому. Разговаривать с Дацзы – все равно что получить доступ к книгам, содержащим все тайны никанской истории. Глупо было бы этим не воспользоваться.