На следующее утро сознание Цзяна немного просветлело. Сыграл свою роль сон, пускай и принудительный. Тени под его глазами исчезли, как и маска страха с лица, оно снова разгладилось.

– Здравствуй, наставник, – сказала Рин, когда он проснулся. – Как ты себя чувствуешь?

Он зевнул.

– Не понимаю, о чем ты.

Рин решила чуть поднажать наудачу:

– У тебя была плохая ночь.

– Да?

Его безразличие раздражало Рин.

– Ты назвал меня Алтаном.

– Правда? – Цзян почесал затылок. – Прости, это было непозволительно. Я помню, как ты повсюду следовала за ним, с щенячьим блеском в глазах.

Рин отмахнулась от его слов. «Заткнись, – шептал тихий голос в голове. – Хватит болтать, уходи». Но она не послушалась и продолжала напирать, пытаясь узнать, что он помнит.

– И еще просил тебя убить.

Трудно сказать, был ли его смех нервным или Цзян всегда так смеялся – пронзительно, неуверенно и глупо.

– Ну ничего себе! – Цзян похлопал ее по плечу. – Я же учил тебя не волноваться по пустякам.

Совет Цзяна, как всегда, прозвучал легкомысленно. Но по мере того как они поднимались все выше, а воздух становился все более разреженным, Рин утратила способность думать о чем-либо, кроме насущных потребностей. Огня едва хватало на то, чтобы растопить лед на пути, и вода сразу же начинала замерзать снова. По ночам, когда температура падала до угрожающего уровня, солдаты спали не больше часа подряд, посменно, чтобы не превратиться в сосульки.

Хорошо хоть, что главную проблему представляла собой природа, а не Республика. В первые несколько дней похода Рин не сводила глаз с бледно-серого неба, ожидая, что в любую минуту из-за туч возникнут темные силуэты дирижаблей. Но флот так и не появился. Катай предложил несколько объяснений тому, что их никто не преследует: у гесперианцев кончилось топливо, они не могут вслепую летать над горами в плотном тумане, или Цзян нанес такой урон воздушному флоту в Наковальне, что гесперианцы не решились отправить оставшиеся дирижабли преследовать врага, навлекающего на них злобные тени.

– Они просто увидели, на что мы способны, – с напускной уверенностью сказал он офицерам. – И понимают, что было бы самоубийством нас преследовать. Возможно, они знают, где мы. Но не рискуют атаковать.

Рин молилась богам и надеялась, что он прав.

Прошла еще неделя, и небо оставалось пустым, но она все равно не могла расслабиться. А если Нэчжа просто решил сделать передышку и завтра вдруг все изменится? Возможно, он желает быстрой победы, а в горах на это трудно надеяться. Или посчитал, что не стоит их преследовать, это будет лишь напрасной тратой топлива и ресурсов. Но Рин прекрасно понимала, что им по-прежнему грозит уничтожение. Республика способна за секунды убить тысячи. Все может закончиться в любую минуту. Остается лишь идти вперед и надеяться, что Нэчжа опомнится слишком поздно и пожалеет, что не убил ее давным-давно.