Имела значение лишь гора Тяньшань. Их будущее находилось где-то там, в этой сверкающей белизне – либо они разбудят Жигу, либо погибнут.

Дни начали сливаться в один. Не было заметно никакой разницы между монотонными страданиями, одно не отличить от другого. Рин совершенно вымоталась, ее охватило безразличие. Она чувствовала себя наблюдателем, а не участником событий, словно эта прекрасная, но самоубийственная борьба происходит на сцене театра теней, будто все это уже случилось в прошлом и превратилось в легенду.

Они не люди, а рассказы о людях, картины на свитках, украшающие стены. Местность вокруг менялась, становилась ярче и красивее, словно подчеркивая мифологический статус путешествия. Снег сверкал невероятной белизной. Туман сгустился, окутанные им горы выглядели не такими прочными, расплываясь по контурам. Небо приобрело нежнейший голубой оттенок, но не радостную синеву ясного летнего дня, а акварельную мягкость, нанесенную на холст густой кистью из кроличьего меха.

Вокруг летали алые птицы с длинными хвостами. Из древесной коры проступали человеческие лица – они не были вырезаны, а выросли сами, и на этих блаженных лицах не отражались ни горечь, ни суета. Белый олень застыл при их приближении так смирно, что Рин могла погладить его мягкие уши. Солдаты пытались охотиться на животных, но безуспешно – при виде стальных мечей олень тут же скрылся. И Рин втайне обрадовалась, ей казалось неправильным лишать жизни такое прекрасное животное.

Она не была уверена, что это не галлюцинации, вызванные безумной усталостью. Но если и так, то это были групповые галлюцинации – мифические и прекрасные грезы.

Так приятно было вспомнить, что эта земля может быть настолько ошеломительно прекрасной, что сердце Двенадцати провинций – это красота, а не кровь, сталь и грязь. И даже после столетий войны страна по-прежнему остается полотном для богов, чья небесная сущность пронизывает каждую трещинку между мирами.

Быть может, именно поэтому гесперианцы так хотели заполучить Никан. Рин представляла Гесперию только по образцу заброшенных колониальных кварталов, но она казалась скучным местом, серым и унылым, как плащи, которые носят гесперианцы. Наверное, по этой причине они и наполняют города сверкающими огнями и шумом – так проще забыть, что их мир совершенно лишен божественного.

Может, таковы были и побуждения Федерации. Зачем иначе им убивать детей и держать всю страну в заложниках? Наверное, они хотели, чтобы их научили разговаривать с богами. Огромные империи так обезумели из-за того, чего лишились, что захотели уничтожить единственный народ, еще способный мечтать.