– Не будем тянуть, – сказала Дацзы. – Цзыя?

Цзян откликнулся молниеносно. Не успела Рин и глазом моргнуть, как он бросил оленя на каменные плиты и всадил в его шею нож.

Олень судорожно открыл пасть, но не издал ни звука, лишь с предсмертным клокотанием хлынула кровь.

– А теперь поспеши, прежде чем он умрет.

Дацзы оттолкнула Рин от алтаря, а Цзян подтащил к его подножию брыкающегося оленя.

Агония оленя казалась мучительно долгой. И наконец свелась к последним судорогам, а кровь потекла по щелям между плитами пола. Все это время Дацзы стояла на коленях, прижав руку к боку животного, и что-то бормотала себе под нос.

И тут по храму прокатился треск, превратившись в долгие громовые раскаты, становящиеся все громче и громче. Казалось, пагода вот-вот взорвется. Рин ощутила в воздухе прилив энергии. Слишком мощной энергии – она сдавливала горло, и Рин задыхалась. Она в ужасе попятилась к стене.

Дацзы говорила все быстрее и быстрее, с ее губ слетали непонятные слова.

Цзян стоял совершенно неподвижно. Его лицо исказилось в странной и незнакомой гримасе, Рин не могла понять – то ли это ужас, то ли восторг.

А затем сверкнул белый свет и громыхнуло в последний раз. Только когда Рин врезалась спиной в стену, она поняла, что ее сшибло с ног.

Перед глазами заплясали искры. Тело сжала сокрушительная боль. Рин хотелось свернуться в комок и раскачиваться взад-вперед, пока все это не прекратится, но страх вынудил ее встать на колени, откашляться и прищуриться, пока не вернулось зрение.

Цзян прижался спиной к противоположной стене, по-прежнему неподвижно, его лицо ничего не выражало. Дацзы распласталась у подножия алтаря. Из уголка ее губ тянулась тоненькая струйка крови. Рин поковыляла к ней, чтобы помочь, но Дацзы покачала головой и указала на алтарь. Впервые за двадцать лет Инь Жига встал.

Глаза Дракона-императора были ярко-синего цвета. Он медленно оглядел храм, впитывая в себя все, что видит.

Рин не осмеливалась пошевелиться. Она даже говорить не могла – слова казались неуместными. Какая-то сила сжала ей челюсти, а воздух давил на виски, как камень.

– Ты меня слышишь? – Дацзы встала на колени и взяла Жигу за руки. – Жига?

Тот долго смотрел на нее. А потом заговорил хриплым, как хруст гравия, голосом:

– Дацзы…

Цзян засопел.

Взгляд Жиги быстро метнулся в его сторону, а потом вернулся к Дацзы.

– И долго я отсутствовал?