И она вдруг поняла, что смотрит на Алтана.

– Идем, – слетел с ее собственных губ голос Жиги.

Ведь это были воспоминания Жиги, она видела происходящее его глазами.

Двадцать лет назад Жига подошел к Алтану Тренсину и сказал:

– Идем. Тебя ждет тетя.

Жига протянул руку. И Алтан без вопросов и сомнений ее принял.

В голове Рин раскатился смех Жиги. «Ну что, теперь видишь?» Рин в ужасе покачнулась, но не могла оторваться от видения, не могла снова стать собой, Жига заставил ее смотреть дальше. Рин не удавалось вернуться обратно в собственное тело, на гору Тяньшань, пришлось смотреть, как Жига ведет Алтана к ожидающему на берегу судну с развевающимся знаменем Федерации.

На палубе уже ждали другие дети. Десятки детей. И среди них стоял один мужчина, худой и жилистый, он хлопал детей по плечам, а в его узких глазах плясал огонек любопытства и ликования. Такой же, как когда он рассматривал Рин несколько лет назад. Это узкое лицо с острым подбородком нависало над ней в худшие моменты ее жизни и до сих пор преследовало в кошмарах по ночам.

Широ.

Двадцать лет назад доктор Эйимчи Широ взял Алтана за руку и провел его на борт.

И тогда все фрагменты кошмарной мозаики сложились воедино. Федерация не похищала спирских детей. Их отдал Триумвират. Все это сделал Жига, именно он вручил детей Федерации, именно Жига принудил Ханелай, когда она сопротивлялась, и он смотрел, как ее остров погибает в дыму, когда она сделала неправильный выбор.

– Ты права, – сказал Жига, убирая ладони от висков Рин. Она стояла на коленях, пытаясь отдышаться. – Мне пришлось принимать трудные решения. Я сделал то, что должен был сделать. Но я не имел дело со спирцами. Только с Ханелай. Эта стерва собиралась переметнуться. Ваш народ не умеет служить, только доставляет неприятности. И ты такая же.

В голове у Рин запульсировала боль. Она не могла дышать и смотрела в пол, пока все вокруг не перестало кружиться перед глазами, пыталась оттянуть неизбежный ответ.

Как же она ошибалась! С Жигой невозможно договориться. Нельзя заключить союз с тем, кто даже не считает ее человеком.

Дело не в унижении. Речь идет о выживании.

А потом ей все стало кристально ясно.

Рин так отчаянно надеялась на иной исход. Она карабкалась в гору в готовности отдать Триумвирату почти что угодно. Она знала, что они совершали чудовищные преступления. И закрывала на это глаза, лишь бы воспользоваться их силой. Ради победы над Республикой Рин готова была простить Триумвирату почти все.

Но не это.

Она подняла голову:

– Спасибо.