Все просто пытались выжить, а значит, некому было сеять зерно. Через полгода не осталось ни крошки.

И Рин нечего было им дать.

Судя по угрюмым лицам, они знали, что она придерживает провизию. Ей приходилось отворачиваться. Ей не было трудно смотреть на очередные лишения, тяжело было лишь видеть бесконечное повторение страданий.

Рин уже видела подобное отчаяние. Она вспомнила, как медленно плыла вверх по Мурую в Лусан, на «Неумолимом», корабле Вайшры, и смотрела на беженцев, стоящих на затопленных берегах, где когда-то были деревни. Люди глядели на проплывающего мимо наместника провинции Дракон – богатого, могущественного и влиятельного, который не бросил им ни одной серебряной монетки. Тогда Рин поразила черствость Вайшры. Однако Нэчжа вступился за отца. Сказал ей, что деньгами тут не поможешь. На серебро все равно ничего не купить. Лучше всего приплыть в Лусан и убить женщину, развязавшую войну, это самое большее, что можно для них сделать.

В то время такое объяснение показалось ей холодным и равнодушным, слишком циничным перед лицом подобных страданий.

Но сейчас Рин заняла позицию Вайшры и понимала его логику. Глубинные проблемы не искоренить временными решениями. Нельзя позволить, чтобы каждый изголодавшийся ребенок отвлекал ее от главной причины страданий, которая по-прежнему никуда не делась.

Она утешалась тем, что все это ненадолго, очень скоро она все исправит. Рин напоминала себе об этом всякий раз, когда видела очередное костлявое равнодушное лицо, и только так могла смириться со зрелищем умирающих южан и не опустошить свои запасы.

Нужно продержаться еще чуть-чуть.

Она повторяла эти слова как мантру, которая поддерживала ее силу и решимость. Еще чуть-чуть, и она покончит с войной. Покорит Запад. И тогда в их распоряжении будут мешки с великолепным золотистым зерном, сколько пожелают. Будет столько еды, что можно подавиться.

– Рин, – потряс ее за плечо Катай.

Она заворочалась.

– А?

Был уже полдень, но она уснула, убаюканная ритмичным покачиванием повозки. Они находились в пути уже почти месяц, оставалось уже совсем немного, и после монотонной езды вкупе с ограниченным рационом глаза Рин закрывались, как только заканчивалась ее караульная вахта.

– Смотри, – показал Катай. – Вон там.

Она села, потерла глаза и прищурилась.

На горизонте появились алые полосы. Сначала Рин приняла их за игру света, но когда они подъехали ближе, стало очевидно, что ярко-красными поля были не от закатного солнца, а от цветов.

Вокруг Тикани цвели маковые поля. Рин разинула рот от изумления.