Разведчик замолчал и, коротко кивнув капитану на прощание, покинул помещение. Его товарищ на несколько секунд задержался, чтобы ещё раз взглянуть на укутанное простынёй тело рыжей валькирии. Покачал головой — с видом ценителя прекрасного, который вдруг обнаружил древнюю вазу разбитой непослушным чадом, — после чего поспешил за своим коллегой. Пираты всё это время молча переглядывались. Наконец, капитан Герит заговорил.

— В космос выкидывать эту республиканку как-то… глупо.

— Это ещё почему? — набычился помощник. — Он же сказал, что нас найдут по её пеленгу.

— А ещё он сказал, что если выбросим, то лишь дольше проживём, — проявил неожиданную прозорливость пиратский главарь. — Попробуем обменять её на свои жизни. Чтобы уж точно прожить столько, сколько нам отпущено судьбой.

— Думаешь, её подруги станут с нами разговаривать? — в словах громилы звучали нотки сомнения.

— А куда они денутся? Она-то живая. Пока. И сколько её жизнь продлится — зависит только от нас. Чувствуешь цепочку? Наши жизни зависят от кого-то, жизнь рыжей зависит от нас, а значит, от нас зависит и тот, кто придёт забирать наши жизни. Ничего, и не из таких передряг выходили.

Конечно, пират бодрился. А что ему ещё оставалось делать? Не убиваться же самостоятельно? Вот он и пытался найти выход из безвыходной ситуации. Почему-то ни ему, ни его товарищу не пришло в голову, что подруги валькирии знают о природе её состояния несравненно больше разведки. Глупо считать их глупее себя, рассчитывая провести такой примитивной уловкой, когда по вибрациям полей Высшей отчётливо видно, в каком именно состоянии она находится. Когда для знающих людей очевидно, что предмета торга у пиратов просто нет.

Мы с майором стояли друг напротив друга, в небольшой, плохо освещённой комнатке. Сзади, у двери, расположилась Ле. Она по привычке подпирала дверной косяк, давая мне возможность самому задать интересующие меня вопросы. И я задал. Задал самый важный для себя вопрос.

— Почему, Моллис?..

— Командор, ты нужен Литании. А валькирия… Она сбивала тебя с пути. Держала в своих когтях. Это неправильно, ты должен быть с нами до конца. Понимаешь, командор?! До конца!

И столько экспрессии было в его словах, столько эмоций, сколько я ещё никогда не слышал от обычно выдержанного и немногословного разведчика.

— Ты лишил меня смысла жизни, майор. Раз — и выдернул стержень. Иногда человеческое важнее общественного. Впрочем, ты вряд ли это поймёшь…

— Возьми мою жизнь, Меч Республики! Отомсти! Умойся кровью! Кровь может не только пьянить, она ещё и отрезвляет. Мне плевать на жизнь. Главное — Литания. Всегда так было, а сейчас, когда у нас появился шанс — тем более.