— А-а… Вы уже в курсе, — протянул Порфирий Петрович. — Вы самолично столкнулись с народным волеизъявлением, господин военмор. Впервые в жизни, небось?

— Хватит паясничать, — буркнул Петр. Ему было не до смеха. — Извольте объясниться.

Полковник кашлянул, будто прочищая запершившее горло.

— У всякой великой нации должна быть Совесть. На сегодняшний день Совестью Нации выбрали вас, Петр Иванович. Вы вправе отказаться. Решайте сами.

В голосе контрразведчика прозвучало неожиданное сочувствие.

— Скуден же ваш выбор… — пробормотал Сухов.

Из браслета раздались короткие гудки — Ригерт прервал контакт.

Контрразведчик недвусмысленно намекнул, что возвышение Петра еще не закончилось. Членство в Имперском Совете — только первый шаг. Кавторанг не мог с бухты-барахты возглавить сотни миллионов людей. Но не мог он и с ходу отказаться, наплевав на политические расклады и искреннее (как он надеялся) желание делегатов поднять на самый верх достойного человека. Не в его это характере — уходить в кусты.

Все последние месяцы военмор ясно видел, как команда Ригерта шаг за шагом создает образ народного героя. И отдавал себе отчет, что добром эта кампания не кончится. Но что сделал он, кавторанг Сухов, чтобы поломать этот дурацкий процесс? Ни-че-го. И вот пришло время расхлебывать.

— Дамы и господа! — возвестил через громкоговорители оперный бас. — Прошу занять свои места.

Хлопки смолкли, в зале стало намного тише. Народ быстро рассаживался.

— На трибуну приглашается командующий Второй русской эскадрой капитан второго ранга Петр Иванович Сухов, — прогремело под сводами зала, словно военмору сейчас будут вручать адмиральские погоны и орден Андрея Первозванного.

Петр оторвался от стены и, не чуя ног, устремился по наклонному проходу — к трибуне, вперед и вниз. То бишь наверх… Он шел к сцене, стараясь не торопиться, и сидящие у прохода люди провожали его взглядами. В большинстве своем это были зрелые мужи — от тридцати до шестидесяти лет, некоторые в военных мундирах, многие — в костюмах, что носят чиновники среднего ранга. В зале присутствовали известные артисты и спортсмены, музыканты и ученые. Краем глаза Сухов заметил несколько православных священников в черных рясах и даже муллу в золоченом халате и чалме.

«Ничего не меняется за века, — подумал кавторанг. — Представительство всех сословий и народностей — строго по списку и процентовке. Небось, еще за месяц, а то и два до мятежа все расписали…»

Люди начали вставать со своих мест и стоя рукоплескать ему, военмору, убивавшему других военморов. Возникла настоящая овация — из тех, что Петр Сухов видел лишь в исторических фильмах. Вот уж ее, похоже, никто не репетировал.