— Она сказала эти слова, и я не буду разговаривать с ней, пока она от них не откажется.

Хьюмэн обратился к Крикливой.

Она вскочила и прошла вокруг дерева, высоко подняв руки, с громкой песней.

Хьюмэн наклонился к Эндеру.

— Она жалуется великой матери и всем женам, что ты — брат, не знающий своего места. Она говорит, что ты — грубиян, с которым невозможно разговаривать.

Эндер кивнул.

— Да, это так и есть. Наконец-то мы начинаем в чем-то соглашаться.

Жена вновь присела напротив Эндера. Она заговорила на «языке братьев».

— Она говорит, что никогда не будет убивать людей и не позволит другим женам и братьям убивать вас. Она говорит: «Напомни ему, что он в два раза выше любого из нас, он знает все, а мы не знаем ничего». Достаточно ли она унизилась, чтобы ты начал говорить с ней?

Крикливая смотрела, мрачно ожидая его ответа.

— Да, — сказал Эндер. — Можно начинать.

Новинья стала на колени рядом с кроватью Миро. Ким и Ольгадо стояли позади нее. Дон Кристао укладывал Куару и Грего в детской. Тихий звук его голоса, поющего колыбельную, был едва слышен за мучительным звуком дыхания Миро.

Глаза Миро открылись.

— Миро, — позвала Новинья.

Миро застонал.

— Миро, ты дома, в постели. Ты перелезал через ограду, когда та была под напряжением. Теперь доктор Навио говорит, что твой мозг поврежден. Мы еще не знаем, насколько необратимо это повреждение. Ты можешь остаться частично парализованным. Но ты жив, Миро, и Навио говорит, что он может сделать многое, чтобы помочь тебе восстановить утраченные функции. Ты понимаешь? Я говорю правду. Некоторое время может быть очень плохо, однако стоит попробовать.

Он тихо застонал, но не от боли. Похоже, он пытался говорить, но не мог.

— Миро, ты можешь шевелить челюстью? — спросил Ким.

Миро медленно открыл и закрыл рот.