— Если епископу Перегрино удастся обратить их в свою веру, — сказал Эндер, — то, может быть, он позволит нам побрызгать внутренность Дерева-Матери и сказать нужные слова.

— Не смейтесь надо мной, — прошептала Уанда.

— Я не смеялся. Пока же мы попросим их лишь, чтобы они изменились достаточно для того, чтобы мы могли жить рядом с ними, не более того. И сами изменимся лишь настолько, чтобы они смогли жить рядом с нами. Соглашайся, или барьер появится опять, потому что тогда мы действительно станем угрозой для их существования.

Эла согласно кивнула, но Уанда опять оцепенела. Вдруг пальцы Эндера впились в плечо Уанды. Она испуганно кивнула, и он отпустил ее плечо.

— Извини, — сказал он. — Но они такие, какие есть. Если хочешь, такими их сделал Бог. И не пытайся переделать их по своему подобию.

Он вернулся к дереву. Крикливая и Хьюмэн ждали его.

— Извините, пожалуйста, — сказал Эндер.

— Все в порядке, — сказал Хьюмэн. — Я сказал ей, что ты делаешь.

Эндер почувствовал внутри пустоту.

— И что ты ей сказал?

— Я сказал, что они хотели что-то сделать с маленькими матерями, чтобы мы стали больше похожими на людей, но ты сказал, чтобы они и не думали об этом, или ты снова включишь барьер. Я сказал, что ты сказал, что мы должны остаться Малышами, а вы должны остаться людьми.

Эндер улыбнулся. Перевод был верным, и Хьюмэну хватило соображения не вдаваться в подробности. Могло случиться, что жены захотели бы, чтобы маленькие матери оставались в живых после рождения детей, не понимая полностью всех последствий такого на вид простого и гуманного шага. Хьюмэн был отличным дипломатом: он говорил правду, но не всю.

— Ну, — подытожил Эндер, — теперь мы познакомились, и пора начать серьезный разговор.

Эндер сел прямо на землю. Крикливая устроилась на корточках прямо напротив него. Она пропела несколько слов.

— Она говорит, что ты должен научить нас всему, что знаешь, вывести нас к звездам, принести Королеву, а ей отдать фонарь, который принес этот новый человек, или же она ночью пошлет всех братьев этого леса, и они убьют всех людей во сне, и повесят вас высоко над землей, чтобы у вас не было третьей жизни, — заметив тревогу на лице Эндера, Хьюмэн протянул руку и коснулся его груди. — Нет, нет, пойми правильно. Это ничего не значит. Так мы всегда начинаем разговаривать с другим племенем. Что мы, сошли с ума? Мы никогда вас не убили бы. Вы дали нам амарант, горшки, «Королеву и Гегемона».

— Скажи, чтобы она отказалась от своей угрозы, или мы ничего больше ей не дадим.

— Но я же говорю, Глашатай, это не значит…