Он почувствовал на своем локте руку Новиньи. Она оперлась на него.

— Помоги мне, — сказала она. — В темноте я почти слепа.

— Я хорошо вижу ночью, — весело сказал Ольгадо, шедший позади нее.

— Помолчи, глупый, — сердито зашептала Эла. — Мама хочет идти с ним.

Эндер и Новинья хорошо слышали ее и почувствовали, что оба молча рассмеялись. Новинья придвинулась к нему.

— Я думаю, что тебе хватит смелости, чтобы сделать это, — сказала она тихо, чтобы только он слышал.

— Холодности и безжалостности? — спросил он. В голосе его был намек на мрачный юмор, но слова были кислыми и правдивыми.

— Хватит сострадания, — сказала она, — нужно прикоснуться к ране раскаленным железом, если это единственный способ вылечить.

Она имела право так говорить: это ее самые глубокие раны он очистил раскаленным железом; и он поверил ей, и это облегчило его сердце перед предстоящей кровавой работой.

Эндер не думал, что сможет спать, зная, что ему предстоит. Но его разбудил тихий голос Новиньи. Он понял, что лежит в траве, положив голову на колени Новиньи. Было еще темно.

— Они идут, — тихо сказала Новинья.

Эндер поднялся. Когда-то, еще ребенком, он просыпался сразу и полностью; но тогда он был тренированным солдатом. Сейчас он не сразу сориентировался. Уанда и Эла не спали; Ольгадо спал; Ким только просыпался. В нескольких метрах от них поднималось высокое дерево Рутера. А неподалеку, за оградой, поднимались по склонам первые дома Милагре, собор и монастырь — на самом высоком холме.

С другой стороны, от леса, приближались Хьюмэн, Мандачува, Листоед, Эрроу, Капс, Календар, Червяк, Баркдансер и другие братья, которых Уанда не знала.

— Я никогда не видела их, — сказала она. — Они, должно быть, живут в других домах.

«Будет ли договор, — молча спросил Эндер. — Это все, что меня интересует. Смог ли Хьюмэн научить жен воспринимать мир по-новому?».

Хьюмэн нес в руках что-то, завернутое в листья. Свинки без слов положили это перед Эндером; Хьюмэн развернул листья. Это была книга, напечатанная на компьютере.

— «Королева и Гегемон», — тихо сказала Уанда, — Миро дал им ее.

— Договор, — сказал Хьюмэн.

Только тогда Эндер понял, что листы были перевернуты, и на чистой стороне они увидели при свете фонаря напечатанные от руки буквы, большие и неуклюжие. Уанда была потрясена.