И этого зрелого месье она тоже здесь раньше видела.

Но сейчас отчуждение между двумя мужчинами было таким плотным и глухим, что даже она усомнилась: может быть и правда, между окнами возвели стену?

Так многие в Париже делают, называется «возможна вторая спальня».

Диптих из двух окон никак не составлялся в одну картинку.

– Я установил на твой компьютер простой кейлоггер – правда, не самый распространенный. А сам заходил только с тора.

– Вы установили на мой компьютер?!

– Да. Сразу, как только купил его для тебя.

– Купили для меня компьютер? Этот?

– Да.

Дада смотрел на этого человека, и множество мыслей одновременно разными паническими голосами кричали в его голове, словно состав рассудка с ними сошёл с рельсов. И страх: физическое ощущение движения какого-то наступающего ужасного известия, которое изменит жизнь навсегда… Он не хочет ничего знать! Не хочу, и всё.

– Я не хочу ничего знать. Что бы вы ни собирались мне сообщить, я знать этого не хочу.

– Даниэль…

Даниэль!

– Нет! – закричал он пронзительно и вскочил, лёгкий стульчик отшатнулся и опрокинулся. – Молчите! Не говорите мне больше ничего! Уходите!

– Даниэль…

– Уходи! – завопил Дада, обеими руками с расставленными в стороны костлявыми локтями заткнув уши. – Не надо мне теперь ничего говорить!

Ловец сидел, не поднимая глаз, и не шевелился.

Дама в тёмном окне увидела, как бесшумно отлетел и упал стул, как вскочивший парень с искажённым, как будто в рекламе средства от головной боли, лицом зажал уши ладонями, от чего и так всегда взлохмаченные кудлатые волосы ещё больше вздыбились. Опрокинутый бокал подкатился к краю стола, оставляя длинный след, и красное вино теперь льётся на пол. Она неодобрительно покачала головой: прямо по скатерти!

Ну, а что же второй? Она перевела взгляд на мужчину напротив юноши: задрав плечи, он оперся локтями о край стола, скрестив и свесив кисти больших рук над коленями, исподлобья поглядывает на едва не рыдающего визави.

За её спиной раздался звонок телефона, и она, чертыхнувшись, побежала отвечать.