Надин была на десять лет старше меня. Она приехала к приятельнице в нашу деревню на море, на летние каникулы. Она работала учительницей, как ты знаешь. И, наверное, поэтому, даже такому несообразительному ученику, как я, смогла донести, что я ей нравлюсь. Это было чудом. Никого после неё всерьёз у меня так и не было.
В каждой большой семье есть свой «странный дядюшка». В нашей это я.
Потом появился интернет, и я получил доступ в другую жизнь. Мне нравится немного программировать. Иногда в интернете общаюсь с женщинами – или с теми, кто называет себя так.
У нас все знают: если случилось что-то с компьютером, надо нести его в булочную. Чаще всего я могу быстро устранить поломку.
Дада, краем сознания удерживая руку Марин в своей руке, откинулся на спинку стула и внимательно слушал. В голове творилось такое, что анализировать можно будет не раньше, чем завтра. Поэтому, по длинной паузе поняв, что Ловец закончил свой монолог, он, на удивление владея собой, спросил:
– Надо ли понимать, что ты хочешь сообщить мне, что ты мой отец?
– Да.
– А как тебя зовут, сообщить не хочешь?
Ловец в недоумении задрал брови и покачал головой:
– Ну вот, видишь, такой вот я мудак. Марк, меня зовут Марк.
Пока новый приглушённый голос произносил свои признания короткими фразами, множество мыслей пронеслось в голове Дада.
– Я правильно понимаю, что спать мне сегодня не придётся?
– Ну. Можешь и не спать. Конечно.
– Давай тогда нажрёмся?
– Можно.
И Марк, наклонившись, вытащил из бумажного пакета ещё бутылку вина.
– Ты что – знал, что я предложу нарезаться?
– Нет. Думал, когда ты меня прогонишь, выпить у себя.
Беда любого настоящего признания, каким бы глубоким и полным оно ни было, в том, что оно всё равно ничего не может изменить в прошлом. Даниэль, 25, и Марк, 56, выпивая сентябрьской ночью впервые в жизни вместе, посматривали друг на друга искоса, когда второй отворачивался или задумывался.