Мужчина рядом со мной ел свою порцию – из его куска еще сочилась кровь. Проведя несколько лет в Контакте, к таким вещам привыкаешь, но я все еще удивлялась, что могу сидеть там и делать это, в особенности после мемориала. Я знала немало людей, которых одна мысль об этом привела бы в ярость. Правда, с другой стороны, это вызвало бы отвращение и у миллионов вегетарианцев-землян (интересно, стали бы они есть наше искусственно выращенное мясо?).

Черная решетка над жестяной коробкой с горящими углями напоминала мне о решетках в мемориале, но я сидела, стараясь не поднимать головы, и съела если не все, то по крайней мере большую часть. Я позволила подействовать на меня двум стаканам красного вина, и когда закончила с обедом, то снова почувствовала себя в своей тарелке и дружески расположенной к аборигенам. Я даже заплатила без напоминаний (совершенно невозможно приспособиться к этой нелепости – покупать) и вышла наружу, на яркое солнце. Я направилась назад к Линтеру, поглядывая на магазины и здания и стараясь не попасть под машину. По пути я купила газету, желая узнать, что считают важным наши хозяева, не подозревающие, что у них гости. Важным делом была нефть. Джимми Картер пытался убедить американцев расходовать меньше бензина, а у норвежцев взорвалась платформа в Северном море. Корабль в последних резюме упоминал обе эти новости, но, конечно же, он знал, что меры Картера претерпят в ходе обсуждения радикальные изменения, а причиной взрыва на буровой установке была смонтированная задом наперед труба. Я купила и журнал, а потому к Линтеру прибыла с номером «Штерна», предполагая, что мне придется уехать. Я уже составила примерный план: продолжая тему войны, смерти и мемориалов, я поеду в Берлин, в эту разделенную столицу Третьего рейха, к могилам воинов Первой мировой и на места былых боев. Но машина Линтера оказалась во дворе, припаркованная рядом с моим «вольво». У него был «роллс-ройс сильвер клауд»; корабль считал, что нужно потакать нашим маленьким слабостям. По крайней мере, он считал, что такая нарочитость – лучшее прикрытие, чем подозрительные попытки оставаться незаметным. Западный капитализм в особенности позволял богатым некоторые поведенческие отклонения – как раз достаточно для объяснения наших странностей, если возникнут вопросы.

Я поднялась по ступенькам, нажала на кнопку звонка, подождала некоторое время, прислушиваясь к звукам в квартире. Маленькое объявление на другой стороне дворика привлекло мое внимание и вызвало кислую улыбку.

Линтер появился с серьезным лицом, открыл дверь, придержал ее для меня, чуть поклонился.