– Но, господин мой, вы же приказали не выпендриваться. Да, может статься, что она выживет. Вопреки всему. Гляньте, однако, на ее искалеченную морду. Вполне возможно, что она так и не оправится, что в ней останется ума не больше синглетного.

– Но этой смерти будет недостаточно. – Читиратифор отвел взгляд, наблюдая за кем-то – чем-то? – впереди фургончика. Потом сказал: – Я вернусь, Винтозуб. – И побежал дальше.

Они ехали в молчании еще минуту-две, потом Винтозуб потрепал ее лапой по спине.

– Тебе лучше? – спросил он.

Равна не ответила.

Она лежала неподвижно, как мертвая, весь остаток вечера, внимательно наблюдая за всем, что происходило вокруг, но не поворачивая головы. Они ехали по глубокой долине, и временами в окошко фургончика заглядывала белопенная река, бежавшая параллельно дороге. Впереди двигался еще один фургончик. Позади – третий (его она видела), зарешеченный, вроде бы для перевозки скота. Этот фургон фигурировал в самых бессвязных ее воспоминаниях. За фургончиком шагали Амди, Джефри и Ганнон. В прошлом Джеф и Ганнон если не дружили, то, во всяком случае, ввязывались в одни и те же проделки, но сейчас молодые люди почти не разговаривали между собой. Когда Ганнон не смотрел на Джефри, руки последнего сжимались в кулаки.

Солнце покинуло лесной шатер. Она уловила его отсветы на далеких снегах высоких стен ущелья, в которое переходила долина. Здесь было светлее, чем… раньше. Постепенно спустились сумерки, и вдруг она услышала низкое гудение – сигнал тревоги у Когтей. Фургоны свернули с пути и по довольно толстому слою снега отъехали ниже и в сторону. Читиратифор вернулся – он бежал вдоль дороги, отстегивая бинокли. Он затаился в глубоком снегу и направил оптические устройства туда, где в древесной кровле имелась прореха. Погонщики рысью устремились к своим керхогам и как могли успокоили животных. Постепенно все замолкли и стали выжидать. Единственным движением в поле зрения оставалось медленное перемещение биноклей Читиратифора по вертикальной оси. Он за чем-то наблюдал, и это что-то вскоре должно было объявиться. Наконец Равна услышала слабое мурлыканье индукционных двигателей. Щепетильник и его «Вышние глаза – II». Шум аэролета нарастал еще минуту… и угас. Читиратифор спрятал бинокли и скомандовал сниматься с места. Какая-то невидимая Равне стая издала предостерегающее шипение, и Читиратифор снова залег в снег. Несколько минут было тихо.

Читиратифор встал и раздраженно махнул лапами погонщикам – возвращаться обратно на дорогу.

Они ехали в сгущающихся сумерках, а Равна размышляла. Весь вечер остался в ее памяти как непрерывный поток событий и впечатлений. Причинно-следственные связи восстановились. Как знать, не слишком ли поздно, но к ней вернулись жизнь и способность здраво мыслить.