– Ой! – сказал Колька. Получалось триста тонн горилльего веса, и он со скрипом сообразил, что в куб возводится коэффициент разницы в росте – двойка. То есть надо семьдесят килограммов помножить на двойку в кубе, будет пятьсот шестьдесят килограммов. Все равно – прилично. Еще как прилично…

Из леса вышел Брахак, волоча за ногу гигантского крота, как плюшевую игрушку. Крот притворялся, что потерял сознание от грубого обращения. Его коллеги топали следом и взволнованно пищали. Старик прошагал к баросфере и сунул зверя мордой под скобу. Крот уставился на него красными глазками – нос наполовину в земле. Брахак сдвинул ноги, взмахнул правой рукой – крот, виляя широким черным задом, бросился окапывать баросферу. Подковыляли еще два и нырнули следом за вожаком.

Брахак вернулся в тень, присел под деревом. Колька ждал – с чудным чувством, которое он не мог бы выразить, хоть вы его зарежьте. Если бы старик приказал дереву выкопаться из земли и перебраться на другое место, он бы не удивился, ей-богу…

Через полчаса кроты обнажили наполовину матовый шар с красными буквами: «Пространство». Колька перебрался через метровый вал, кишащий жирными червяками, съехал вниз по скользкому металлу. Хозяева остались стоять у дерева.

Люк оказался над самой землей, но в удобном положении. Рафаила не придется поднимать, можно будет очень просто снести по откосу и вдвинуть в люк на носилках. Он отвалил крышку и, повинуясь внезапному импульсу, поманил людей к себе. Брахак взял у охотника шапочку и пошел к нему. Колька жестом пригласил его внутрь. «Пойдешь, не забоишься?»

Брахак, странно улыбаясь, потрогал холодную сталь, кивнул. Колька полез первым – вперед ногами. Со спинки своего кресла перебрался на Рафкино, так что приборы «Криолятора» оказались у него под носом.

Нуль. Расход энергии – нуль. Кожух покрыт инеем по-прежнему. И часы сияют нулями… С точки зрения чистой науки это означало, что время остановилось и стоит, ждет. Чего – неизвестно. Полтора часа минимум есть в запасе – можно нести Рафаила и стартовать. Он посмотрел назад, над своей спиной – Брахак просунулся по пояс и оглядывался, опираясь на спинку его кресла. Колька быстро повернул Вовкино креслице на цапфах, чтобы можно было сесть.

Сели рядом, словно собираясь стартовать. Колька выставлял отвесы, а Брахак медленно поводил глазами – рассматривал Генератор, кожухи, приборы, рукояточки. Пенопластовую обивку. Цветные линии в главном регистраторе. Заглянул в обзорное выпуклое зеркало. Иней колупнул пальцем, растопил между пальцами. Он был много старше кудрявой девушки – вчерашней спасительницы, и опытней, наверное, в миллион раз. Лицо его оставалось почти невозмутимым. И тем не менее по нему читалось, как по букварю, крупными буквами: «Ах, бедные вы люди!» То же самое, что думала вчера девушка. Но затем – неожиданно и непонятно как упавший в воду Брахак с отчаянием оглянулся, увидел Кольку, и вспомнил про него, и насовсем ушел в себя. Опять величественная ровность и тончайшая, ироничная улыбка…