Что поняла сейчас, сию минуту? Вчера я приходил в лечилище, ты не подняла головы…»

Действительно, Николай Карпов очнулся. Сел чинно, пожелал «прохладного полудня». Осведомился, не мешает ли работать, – нет, не мешает. Тогда он спросил, каковы обязанности старшего Врача.

Он опытней – пояснила девушка. Он помнит о нардиках и о людях так много, что запас нардиков на посту всегда хорош. Не велик, не мал и годится для любого случая. И знания Лахи о лекарствах и их сочетаниях близки к совершенству, а сверх того Лахи ничем не интересуется, кроме врачевания, – ни песнями, ни рисованием, ни танцами.

– Он говорит тебе, что нужно делать? – спросил Колька.

– Да, когда я спрашиваю, – весело сказала девушка.

А глаза у нее сияли невыносимо – коричневым дымным пламенем…

Колька опять побагровел. Он опустил глаза под ее взглядом и увидел, что она сидит, немного раздвинув бедра, а под пояском выпирает раздвоенный лобок.

Он совсем опустил глаза – в землю. Дхарма вдруг спросила:

– Ваши женщины закрывают тело?

– Закрывают, – сгорая, пробормотал он.

Ах, это ощущение мокрого, липнущего, ожарелого тела! И сны жаркие, липкие, еженощные. Он понял вдруг, что видит сны каждую ночь, а, просыпаясь, ничего не помнит. Сейчас вспомнился, выскочил сегодняшний сон: он плутал в двух пересекающихся коридорах с наклонными полами; бродил, нависая над грязным, как в общественной уборной, кафелем. За стеной, в другом коридоре, ходила Дхарма, прикрывала локтем торчащие врозь груди, и он искал входа к ней, чтобы она понесла от него и доказала шефу сходство Пространств. И всякий раз она была в другом коридоре…

Незаметно под рукой оказался бахуш, хрустел на зубах, как кедровые орешки. Колька смотрел в землю и мучился.

Когда-то и где-то был водянистый ноябрьский снег под шипучими шинами. Когда-то и где-то они ехали в институтском рафике, сопровождаемые доктором Левиным, и возбужденно острили, что Рафу везет раф на верный штраф. Он был третьим номером экипажа, он был счастливчиком Карповым, элит-интеллигентом, специалистом высокого класса. Он был набит знаниями, как фундаментальная библиотека. Он знал все.

Здесь он почти ничего не знал. В нуль, в минус – время. Пусто. Он не знал, чем отличаются эти растения от индостанской флоры двадцатого века. Слон дул ему в бороду – какие слоны живут в Индии там? Ночью над просекой Границы повисал ковш Большой Медведицы. «Скажи мне, интеллигент, таким же или другим видят созвездие люди на площадях Дели? А вот птица Рокх из „Тысячи и одной ночи“. Отвечай, Николай Карпов, были птицы Рокх исключительно в арабских легендах или арабы позаимствовали миф у древних индийцев? Ахука говорил о новой Звезде: скажи теперь ты, знают ли твои современники-астрономы о новых звездах прошлого? Что-то знают? Что именно, Карпов? Какими тысячелетиями датируют?»