Здравый смысл летел кувырком, все летело кувырком. Две одинаковые планеты в пространствах-временах кое-как еще можно было смоделировать. Одинаковые белковые и генетические структуры – ладно, подобное в подобном… Но чтобы в одном случае мозг был выведен искусственно, а в другом нормальным эволюционным путем и чтобы во всех подробностях результаты совпадали? Это было чересчур. Это было настолько чересчур, что появилась соблазнительная мысль. Здесь не СП, не другое пространство, а другое время, наше прошлое.

«Вернуться во времени нельзя, – сурово напомнил тот Карпов, у которого имелся портрет Эйнштейна. – Нельзя. Нарушение причинности. Сверх того здесь биологическая цивилизация. Не может ее быть в нашей эволюции. Не было».

Едва он успел так подумать, как подействовал бахуш-рит, и Лахи начал задавать ему вопрос за вопросом, и бил в одну точку, страстно искал логики: «Что вам предшествовало?» Колька рассказал об археологических находках, о первых кроманьонских стойбищах, давностью в тридцать тысяч лет, или сорок тысяч, он как следует не помнил, конечно. Важно было, что между последними малоголовыми – неандертальцами в нашей терминологии – и первыми Головастыми – кроманьонцами – не было никакой цивилизации, не было Врачей – наши предки камни обтесывали да охотились.

Лахи слушал в исступлении, настолько его потрясла такая нелепость – без многовекового труда, автоматически, Железное Равновесие получило то, над чем они бьются дюжины и дюжины поколений!

Так понимал его Николай Карпов. Мягко тюкала успокоительная мысль: эти люди живут в мифе, созданном Нараной. Воображают, что умеют воздействовать на мозг, а на деле-то бахуш «работает» как ЛСД, как стимулятор временной шизофрении. Двойное сознание? Нет его, есть временное помешательство, утонченный морфинизм… Это успокаивало. Его гнусные штучки при «раздвоении» становились неответственными, с психа много не возьмешь – тик-так.

А излечение Рафаилово за трое суток – тоже миф? Тик-так?

«Не будет покоя, не рассчитывай ты на покой… Теперь ты должен все понять до последней точки. Вот за что уцепись: они морально и физически страдают, сталкиваясь с противоречиями. Рабочая гипотеза: их мир непротиворечив. Традиция их мышления не приспособлена к противоречивой информации.

А, чепуха… Диалектические противоречия наполняют Вселенную. Жизнь и смерть – что же они, бессмертные? Какой разум не ужаснется при мысли о небытии?

…Ах, други – где вы, други мои? Как бы славно мы поговорили сейчас, обсудили и разложили по ящичкам… Рафа, как рассудишь ты, мудрый маленький Рафа?»