– С позволения суда, – говорила Хейзел, – я здесь иностранка. Я не искушена в ваших законах и не посвящена в ваши обычаи. Если я ошибусь, заранее прошу суд извинить меня и вернуть на правильный путь.

– Мы ведь уже обсуждали это утром, – откинувшись на спинку кресла, сказал судья.

– Разумеется, судья, но это хорошо звучит в записи.

– Хотите, чтобы я вернулся к этому?

– О нет! Мы решим дело прямо сейчас – так я чувствую.

– Я бы не стал полагаться на чувства. Я говорил вам утром, что проконсультирую вас относительно законов, если возникнет необходимость. Что касается судейских формальностей, то у нас здесь фронтир. Я еще помню времена, когда, если кто-нибудь совершал проступок, вызвавший общее неодобрение, просто созывали городское собрание и подсчитывали поднятые руки, и уверен, правосудие срабатывало не хуже, чем при любом другом порядке. Времена переменились, но не думаю, чтобы наш суд слишком стеснял себя этикетом. Продолжайте.

– Благодарю вас, судья. Этот молодой человек, – она ткнула большим пальцем в сторону обвинителя, – хотел заставить суд поверить в то, что мои мальчики состряпали злодейский план с целью лишения граждан этой страны их законного дохода. Я это отрицаю. Затем он уверяет, что мальчики, составив этот Макиавеллиев заговор, привели его в исполнение и думали, что им все сошло с рук, однако их настигла неспешная, но неотвратимая рука правосудия. Это тоже сплошной вздор.

– Минутку. Кажется, утром вы признавали факты обвинения?

– Я признала, что мои мальчики не уплатили пошлину за велосипеды. Ничего другого я не признавала. А не уплатили пошлину они потому, что никто с них ее не требовал.

– Я понял вашу позицию. Вам придется обосновать ее и подтвердить позднее свидетельскими показаниями. Как видно, наше дело затянется.

– Не обязательно, если мы все скажем правду, и только правду. – Хейзел помолчала. – Уорбертон… Уорбертон… ваша фамилия Уорбертон, судья? Родственников на Луне нет?

Судья расправил плечи.

– Я потомственный гражданин свободного государства, – гордо сказал он. – Оскар Уорбертон был моим дедом.

– Точно! – сказала Хейзел. – Меня это мучило все утро, но колесики никак не зацеплялись, пока я только что не увидела вас в профиль. Я хорошо знала вашего дедушку, я ведь тоже «отец-основатель».

– Как так? В списке не было никаких Стоунов.

– Хейзел Мид Стоун.

– Вы Хейзел Мид? Да не может быть – вы же умерли!

– Посмотрите хорошенько, судья. Я Хейзел Мид.

– К’Раат милосердный! Извините, мэм. Нам нужно будет встретиться и потолковать, когда все это кончится. – Судья выпрямился. – Я надеюсь, вы понимаете, что это никоим образом не повлияет на ход судебного процесса?