— Все еще впереди, — обнадеживаю его я. — Рано или поздно охватит и желание ухватить розгу и хорошенько погонять ненаглядное сокровище по полям и долам… если верить опыту моих родственников.

— Ник, ты помыться не хочешь? — решается Стратитайлер. Интересно, а родовая фамилия у племяша — Стратилов или Тайлер? Чьи ж гены эти стойкие поцелуи солнца и прямые овечьи ресницы так стабильно передают по наследству? Хотя у этих ребят, похоже, только прозвища вместо всяких фамилий… чупикадровый пенек там, скажем.

— Мыться? — уточняет Ник, щедро обсмоктав пальцы.

— Да. Водой. Как под дождиком. Или в речке. Вот тут у богов свой дождик есть. Раз — и потекло, — говорю я, поднося ладонь к датчику движения. — А еще волшебная пена с вкусными, как гару-гару, ароматами! Только ее есть нельзя. Табу, — предупреждаю тут же, от греха подальше. — Только себя… умащивать.

Парочка круглых, как доисторические пуговицы, глаз с изумлением таращится на брызнувшую из рассекателя воду, на нас, потом Ник осторожно протягивает ладошку, набирает в нее воду и запивает слопанное сладкое. Елки-палки, она ж техническая!

— Ой, нельзя мыться! Болезнь будет, так шаман говорить. Священный земля хранить растения и хранить наша, — сообщает он нам.

— Шаман врет, — резко парирует Нюк. — Великие боги не любят грязь на людях! Вода течет с неба, и она священна. Кто ею моется — тот сам станет богом. Усек?

Шкряб-шкряб чумазой пятерней в затылке, должно быть, означает активный мыслительный процесс. Как бы этак до мании величия Нюк парня не довел, а то заявится потом в племя — мало того, что отмытый от защитного слоя священной земли, так еще и с убеждением в свежеобретенной божественной власти. Не признают, поди, еще и гуано Кларочкиным забросают, как у них заведено.

— Не все сразу, имей терпение, — шиплю я Нюку. — Приручать постепенно надо. Сам же сказал, что у него мозги трехлетки. С особенностями развития, я бы добавила. И проблемами воспитания. Ему ж с младенчества все эти убеждения в голову вкладывали, за один час их не вытравить.

— Врагусик вон за полдня доком медицины сделался, — возражает Нюк. — Так что хорошая программа, думаю, могла бы ускорить развитие. Просто ее написать надо. В моем архиве курсов очеловечивания нет.

— Врагусик — типичное дьяволово семя, на него равняться не стоит, — ворчу я. — У этого детеныша природы содержимое черепушки через пять минут в капсуле заскворчит что твое гару-гару от перегруза.

— Ладно, пойдем, кухню посмотришь, где небесную вкуснятку делают, — сдается инженер. Гость все еще активно вздрагивает и жмурится на каждое шипение шлюза, но природное любопытство неизменно берет верх над страхом.