– Прошу прощения, сестра. Лазарус Лонг, выступаю от своего имени.

– И все равно не знаю, кто ты, – покачала головой Мэри.

– Еще раз прошу прощения – это «маскарадное» имя, которое я взял во времена Первого Пророка… мне оно понравилось. Мое семейное имя – Смит… Вудро Вильсон Смит.

– Вудро Вильсон Сми… Сколько же тебе лет?

– Гм? Давно не считал. Сто… нет, двести тринадцать лет. Угу, верно, двести тринадцать.

Наступила внезапная тишина. Затем Мэри тихо проговорила:

– Ты слышал, как я спрашивала, есть ли кто-нибудь старше меня?

– Да. Но черт побери, сестра, ты делала все как надо. Я не посещал собраний Семейств сто лет с лишним. Кое-что поменялось.

– С этого момента попрошу тебя продолжать. – Она начала сходить с возвышения.

– Нет-нет! – запротестовал он, но Мэри, не обращая на него внимания, нашла свободное место и села. Оглядевшись, он пожал плечами и наконец сдался. – Ладно, – объявил он, присев на край председательского стола, – продолжим. Кто следующий?

Ральф Шульц из семейства Шульц больше напоминал банкира, чем психометриста. Он не выглядел ни робким, ни рассеянным, а в его бесстрастной речи чувствовалась власть.

– Я входил в состав группы, предложившей положить конец «маскараду». Но я ошибался, полагая, что большинство наших сограждан, получивших современное воспитание и образование, в состоянии оценить любую новость без излишних эмоциональных расстройств. Я предвидел, что найдутся несколько ненормальных, которые нас не полюбят и даже возненавидят; я даже предсказывал, что большинство станут нам завидовать, – любой, кто наслаждается жизнью, с удовольствием жил бы долго. Но никаких серьезных проблем я не предполагал. Современные нравы покончили с межрасовыми трениями – любой, кто все еще питает расовые предрассудки, постыдится высказать их вслух. Я считал, что наше общество настолько толерантно, что мы сможем мирно и открыто жить среди короткоживущих.

Но я ошибался.

Негры ненавидели белых и завидовали им с тех пор, как белый человек стал пользоваться привилегиями, запретными для негров по причине цвета их кожи. Это была вполне здравая нормальная реакция. Когда дискриминация закончилась, проблема разрешилась сама собой и произошла культурная ассимиляция. Подобную же тенденцию проявляют короткоживущие, завидуя долгоживущим. Мы полагали, что ожидаемая реакция не будет иметь общественной значимости для большинства, как только станет ясно, что мы обязаны своей особенностью своим генам и с нашей стороны это не есть ни недостаток, ни достоинство – лишь удачное сочетание генов наших предков.