Но как оказалось, мы всего лишь принимали желаемое за действительное. Оглядываясь назад, легко понять, что надлежащее приложение математического анализа к имеющимся данным дало бы иной ответ, выдвинув на первый план ложную аналогию. Я не выступаю в защиту ошибочного суждения – никакая защита тут невозможна. Наши надежды завели нас в тупик.

На самом же деле случилось следующее: мы показали нашим короткоживущим собратьям величайший дар, какой только способен себе представить человек… а затем сообщили, что дар этот никогда не будет им доступен. В итоге они оказались лицом к лицу с неразрешимой дилеммой. Они отвергли не устраивавшие их факты, отказывались нам верить. Их зависть превратилась в ненависть, и они искренне убеждены, что мы злонамеренно лишаем их того, что принадлежит им по праву.

Растущая ненависть превратилась в потоп, который угрожает благополучию и даже жизни всех наших раскрывших себя собратьев… и потенциально опасен для остальных из нас. Опасность крайне велика, и дело не терпит отлагательства.

Шульц внезапно сел. Слова его восприняли спокойно, по многолетней неспешной привычке. Наконец встала одна из женщин.

– Ева Барстоу, от имени семейства Купер. Ральф Шульц, мне сто девятнадцать лет – вероятно, больше, чем тебе. Я не обладаю твоими талантами в математике и науке о человеческом поведении, но я знаю многих людей. Человек в своей основе – доброе и мягкое существо. Да, у людей есть свои слабости, но большинство из них вполне порядочны, стоит им дать хотя бы долю шанса. Не могу поверить, что они могли бы меня возненавидеть и уничтожить лишь потому, что я долго прожила. Есть что продолжить? Раз уж признался в одной ошибке – почему бы не признаться и в двух?

Шульц рассудительно посмотрел на нее, разглаживая килт:

– Ты права, Ева. Я с легкостью могу снова ошибаться. Проблема носит психологический характер – тема столь сложна и содержит в себе столько неизвестных, что лучшие наши усилия порой выглядят глупо в тусклом свете открывшихся позднее фактов. – Он снова встал, повернувшись к остальным, и заговорил с прежней бесстрастной властностью: – Но на этот раз я не пытаюсь делать долговременных предсказаний; я говорю о фактах, а не о предположениях и не о попытках выдать желаемое за действительное, – и на основе этих фактов можно строить предсказания лишь на короткий период, примерно как предсказывать, что яйцо разобьется, когда уже видишь, как оно падает на пол. Но Ева права… в известной степени. Отдельные личности действительно добры и порядочны… как индивидуумы и в отношении других индивидуумов. Еве не угрожают ее соседи и друзья, так же как и мне – мои. Но ей угрожают мои соседи и друзья, а мне – ее. Массовая психология – не просто сумма психологий индивидуумов; это главная теорема социальной психодинамики, а не просто мое мнение, и пока что для этой теоремы не было найдено исключений. Речь идет о правиле социальной активности масс, законе истерии толпы, который хорошо известен и используется военными, политическими и религиозными лидерами, специалистами по рекламе, пророками и пропагандистами, подстрекателями, актерами и главами банд. Многие поколения назад этот закон был сформулирован в виде математических символов. Он работает. И он работает и теперь.