– Может, он выжил после кораблекрушения? – спросил Хельги.

– Его одежда сухая и без разводов, – сказал я, – и бродит он здесь недолго, на его щеках еще нет щетины. Однако я ничего не слышал о каких-либо странниках, остановившихся в наших краях.

Мы опустили оружие, он подошел, пытаясь перевести дух. Я увидел, что его очень плотная куртка и рубашка под ней были не завязаны на шнурки, а застегнуты на пуговицы, казалось, сделанные из костей. Вокруг шеи была повязана полоска ткани, уходившая под куртку. Все одежда – коричневых оттенков. А ботинки казались новыми, очень хорошо выделанными. В некоторых местах его куртки виднелись кусочки латуни, а на каждом рукаве – по три сломанных полоски; а также черная ткань с белыми буквами, такие же буквы были на его шлеме. Это были не руны, а римские буквы «MP»[51]. Его ремень был весьма широк, а в чехле на бедре висела напоминающая дубинку штуковина из металла, а также настоящая дубинка.

– Это, должно быть, чернокнижник, – прошептал мой карл Сигурд, – иначе зачем на нем все эти знаки?

– Может, это украшение или защита от колдовства, – успокоил я его. Затем обратился к страннику: – Меня зовут Оспак Уллссон из Больстада. Что ты здесь делаешь?

Он стоял, тяжело дыша и уставившись на нас взглядом безумца. Должно быть, он много пробежал. Затем он застонал, опустился на землю и закрыл лицо руками.

– Он… он болен, лучше нам отвести его в дом, – сказал Хельги. Его глаза заблестели, ведь совсем не часто мы видели в этих краях новых людей.

– Нет… нет… – странник посмотрел на нас, – дайте мне немного отдохнуть.

Он достаточно сносно говорил на северном языке, хотя и с очень сильным акцентом, который можно было понять лишь с большим трудом, и использовал много иностранных слов, неизвестных мне.

Другой карл – Грим – потряс копьем:

– Когда высадились викинги? – спросил он.

– А когда вообще викинги заходят в Исландию? – хмыкнул я. – Обычно все наоборот.

Приезжий замотал головой, как будто его ударили. Охваченный дрожью, он поднялся на ноги.

– Что случилось с городом? – спросил он.

– Каким городом? – спросил я.

– Рейкьявик! – застонал он. – Где Рейкьявик?

– Пять миль к югу, откуда ты явился, если только ты не имеешь в виду сам залив, – сказал я.

– Нет! Там было лишь побережье да пара ветхих лачуг и…

– Лучше бы Ялмару Широконосому никогда не услышать, как ты отзываешься о его деревне, – посоветовал я.

– Но там был город, – закричал он. В его глазах сверкнула ярость. – Я переходил дорогу, началась гроза, затем раздался гром, после чего я оказался на берегу, а город пропал!