Харасти оторопело протянул ей крекер. Воэн вздрогнул и выпалил:
– Откуда ты знаешь наш язык?
– Да его в Таори все знают. С тех пор как Пенгвил приплыл и научил нас. Три дня назад. Мы надеялись и надеялись, что вы прилетите. Да в Риру все от зависти полопаются! Но мы позволим им навестить нас, если они хорошенько попросят.
– Пенгвил… Явно данникарское имя, – бормотал Болдингер. – Но они и слышать не слышали об этом острове, пока я не показал им нашу карту. И не могли же они пересечь океан на этих своих лодчонках! Ветры здесь в основном восточные, а при квадратных парусах…
– О, да лодка Пенгвила может плыть и прямо против ветра, – рассмеялась Миерна. – Я сама это видела, он нас на ней катал, а сейчас мой папа делает такую же лодку, только еще лучше.
– А зачем Пенгвил сюда приплывал? – спросил Воэн.
– Посмотреть, что здесь есть. Он сам из городка Фолат. У них такие смешные названия в Данникаре, да и одежда тоже смешная, верно, мистер?
– Фолат… Да, помню. Поселение к северу от нашего лагеря, – сказал Болдингер.
– Но дикари не плывут в неизвестность из одного лишь любопытства, – заикаясь, проговорил я.
– Эти плывут, – буркнул Харасти. Я словно видел реле, щелкающие в его массивной голове. – Колоссальные коммерческие возможности. Продукты, текстиль и особенно всякие блестящие поделки. А взамен…
– Нет! – вскричал Воэн. – Я знаю, о чем ты думаешь, Торговый агент Харасти. И нет, никаких машин ты сюда не привезешь.
– Кто сказал, что нет?
– Я сказал. Как полномочный представитель Федеральных властей. И я уверен, что Совет подтвердит мое решение. – В спокойном прохладном воздухе Воэн даже вспотел. – Мы не посмеем дать им машины!
– А что такое Совет? – спросила Миерна. По ее личику пробежала тень беспокойства, и она придвинулась поближе к своему зверю.
Хоть мне и было не по себе, я все же погладил ее по голове и негромко произнес:
– Тебе не нужно об этом тревожиться, малышка.
И, чтобы отвлечь ее, да и себя, от мрачных мыслей, добавил:
– А почему ты зовешь его дроматерием? Ведь это не его настоящее имя.
– Конечно, нет, – она сразу же забыла о своих страхах. – Он