* * *

Болдингер поставил на стол стаканы и бутылку ирландского виски.

– Окей, – сказал он, – пилюли уже выдохлись, так что нам нужен эквивалент.

– Оу, йес!! – Харасти заграбастал бутылку.

– Интересно, каким будет их вино, когда они его изобретут? – задумчиво произнес Лежен.

– Тихо! – скомандовал Воэн. – Этому не бывать.

Мы уставились на него. Он сидел, дрожа от напряжения в холодном люминесцентном свете, заливавшем тесную кабину.

– Что, черт подери, ты имеешь в виду? – Харасти наконец пришел в себя. – Если они сделают вино хотя бы вполовину так хорошо, как делают все остальное, на Земле оно улетит по десять кредитов за литр.

– Да вы что, не понимаете? – Воэн уже кричал. – Нам нельзя иметь с ними дела. Нам нужно срочно удирать отсюда и… О боже, как мы вообще умудрились разыскать эту проклятую планету?

Он принялся вслепую шарить по столу в поисках стакана.

– Что ж, – вздохнул я, – мы всегда знали, во всяком случае те, кто потрудился поразмышлять об этом, что рано или поздно мы столкнемся с подобной расой. Человек… что есть человек, что Ты помнишь его?[63]

– Их звезда, вероятно, древнее Солнца, – кивнул Болдингер. – Она менее массивна, и потому все ее циклы более длительны.

– Тут не нужна разница в планетарном возрасте, – сказал я. – Миллион лет, полмиллиона, да любая цифра, черт возьми, это же ничего не значит в астрономии или геологии. Но в развитии разумной расы…

– Но они же дикари! – запротестовал Харасти.

– Как и большинство рас, с которыми мы встречались, – напомнил ему я. – Как и человек, в течение почти всего времени своего существования. Цивилизация есть каприз, прихоть природы. Она не возникает естественным путем. На Земле она началась, потому что площадь ледников на Ближнем Востоке сократилась и нужно было выживать, когда меньше стало дичи. А техническая цивилизация, основанная на науке, – в еще большей степени случайность. Зачем жителям Джорил идти дальше техники верхнего палеолита? У них никогда в том не было нужды.

– Да, но почему у них такие мозги, если они до сих пор торчат в каменном веке? – возразил мне Харасти.

– А почему мы имели развитый мозг в нашем каменном веке? – парировал я. – Для выживания он не так уж необходим. Питекантроп, синантроп, вся эта узколобая братия – у них все было в порядке. Наверное, эволюция, внутривидовая борьба, половой отбор… все, что изначально развивает интеллект, продолжает подталкивать его вверх, если только не вмешается какой-нибудь новый фактор вроде техники. Редкостно умный джорилец имеет больший престиж, продвигается выше в жизни, имеет больше половых партнеров и больше детей, ну и так далее. Вот только условия для жизни у них слишком комфортны, во всяком случае, в текущую геологическую эпоху. У аборигенов, похоже, нет войн, которые обычно стимулируют технологию. До сих пор у них не было повода использовать свой невероятный ум для чего-либо помимо искусства, философии и социальных экспериментов.