Она потянула зверя за один из усиков, и монстр довольно замурлыкал.

– Но Пенгвил рассказал нам о животном, которое водится у вас на Земле и называется «дром». Оно волосатое и страшное и вечно пускает слюни, как яо. Вот я и подумала, что это будет красивое английское имя. Красиво – да?

– Очень, – слабым голосом проговорил я.

– Что еще за «дром»? – спросил Воэн.

Харасти провел рукой по волосам.

– Ну, – сказал он, – вы знаете, что я люблю Киплинга. И как-то вечером за столом я читал кое-какие его стихи аборигенам. Одно было о дромадере – ну да, о верблюде. Слушателям Киплинг очень понравился.

– И они запомнили стихи до единой буковки, услышав их один раз. И передали стихи в первозданном виде к побережью, а теперь это слово пересекло океан и укоренилось, – Воэн едва не задыхался.

– А кто объяснил им, что названия крупных млекопитающих на Земле часто кончаются на терий, что значит «зверь»? – спросил я.

Ответа на мой вопрос не последовало, но наверняка один из наших натуралистов без всякой задней мысли произнес это. А пятилетняя Миерна подхватила этот термин у одного из космических бродяг и применила его абсолютно верно: ведь несмотря на усики и фасеточные глаза, яо был настоящим и весьма крупным млекопитающим.

Вскоре лес кончился, и мы вышли на широкую поляну, спускавшуюся к заливу. На сверкающем фоне воды четко выделялись очертания деревни: остроконечные крыши из дерева и тростника – другого типа, нежели в Данникаре, но такие же изящные и ухоженные. Катамараны были вытащены на песок, и сети развешены для просушки. Недалеко от берега на якоре стояла еще одна лодка – большая. Дугообразный, богато расписанный корпус, двойные рулевые весла, плетеные паруса, кожаный такелаж – все это было бы пустяком на нашей бедной сверхмеханизированной Земле, но это был настоящий парусный шлюп, с явно глубоким килем, что, видимо, и не позволяло вытащить судно на берег.

– Я думаю, – произнес Болдингер срывающимся голосом, – что Пенгвил впрягся в работу и изобрел такелаж. Весьма эффективная конструкция. Он мог бы пересечь здешний океан за неделю, а то и быстрее.

– Значит, он разработал и правила навигации, – заметил Лежен.

Жители деревни, не видевшие, как садился наш гравилет, побросали свои занятия: стряпню, уборку, ткачество, лепку горшков – все бесчисленные работы примитивных народов – и кинулись к нам. Все они были одеты так же просто, как Миерна. Несмотря на большие головы (но не гротескно большие), странные руки и непривычные для человеческого глаза уши и пропорции тела, женщины выглядели весьма привлекательно, даже очень привлекательно, особенно после года монашеской жизни. Безбородые длинноволосые мужчины были тоже очень симпатичны. И те и другие были грациозны, как кошки.