Скорроган присвистнул.

– Это подлинная старинная ваза, – сказал он. – Ей, наверное, больше века, настоящий музейный экспонат! Как она оказалась в этой лавке старьевщика?

Толпа людей расступилась перед двумя гигантскими сконтаранцами, и Скорроган с удовольствием прочитал выражения их лиц: «Мы внушаем им благоговение. Жители Солнечной системы больше не испытывают ненависти к Сконтару; они восхищаются нами. Они посылают свою молодежь учиться нашим наукам и языку. И кому какое дело сейчас до какой-то Кундалоа?»

Женщина проследила его взгляд и увидела вазу у ног старого торговца. Она повернулась к нему:

– Сколько?

– Не продается, – ответил кундалоанец. Еле слышный шепот доносился из-под потертой накидки.

– Ты продавать, – она одарила его ослепительной натянутой улыбкой. – Я дать тебе много денег. Я дать тебе десять кредитов.

– Не продается.

– Я дать тебе сотню кредитов. Продавай!

– Это мое. Семейная реликвия старых времен. Не продается.

– Пятьсот кредитов! – Она помахала перед ним пачкой денег.

Он прижал вазу к своей хрупкой груди и смотрел снизу вверх темными, подернутыми влагой глазами, из которых начали течь слезы – с той простодушной легкостью, что свойственна только глубоким старцам. – Не продается. Уходи. Не продается умауи.

– Пойдем, – пробубнил Тордин. Он взял Скоррогана за руку и потянул его за собой. – Пойдем. Вернемся на Сконтар.

– Уже?

– Да. Да. Ты был прав, Скорроган. Ты был прав, и я принесу публичные извинения. Ты величайший спаситель, когда-либо существовавший в нашей истории. Но прошу, давай вернемся домой.

Они торопливо зашагали по улице. Тордин изо всех сил пытался забыть глаза старика кундалоанца. Но понимал, что забыть их не сможет уже никогда.

Поворотный пункт

Поворотный пункт