— Да их здесь столько, сколько у меня дома тараканов! Ты не кричи, а лучше полезай, вон, в проход, под следующим зданием их меньше должно быть!

— Почему? — спрашивает дрожащим голоском.

— Там склад стройматериалов, а Ангар — сама понимаешь, место общественного питания. В этот подвал постоянно еду какую-нибудь подвозят, для бара!

Она — нырь в проход, я — за ней. Ну, здесь идти уже легче стало. Хоть и темно, — а зажигалкой я до поры чиркать зарекся, — зато свободно, хлама нет. Над головой трубы канализационные шумят…

Веду Антарес по подвалу, в темноту вглядываюсь, а сам все щербатую улыбку Слона вижу. И широченную спину Хогана. И то, как Нунки с люком возится, а Хна с Ригелем с четырех рук бармена метелят… И тепло мне от этих картинок мысленных становится. Вот ведь, думаю, друзья!.. Даже Слон! Зря, наверно, я ему тогда за Антарес навесил, по-другому дело можно было решить…

В общем, добрались мы до цели. В одном из подвалов Антарес останавливается напротив белой крашеной двери и тычет в нее пальчиком:

— Пришли! Этот дом, под которым мы сейчас находимся, прямо напротив рынка стоит! А эта дверь наверх ведет, но она всегда закрыта, я обычно через окно наверх вылезала.

Я, ни слова не говоря, выбиваю дверь плечом, и поднимаемся мы с Антарес по лесенке, и выходим прямо к воротам рынка Трущоб. В теплую ночь, под звездное небо…

Выбрались!

Я вдыхаю свежий воздух полной грудью, обнимаю Антарес за плечи и говорю:

— Ну вот, девочка! Я же говорил, что все образуется!

Она доверчиво прижимается ко мне, но, чувствую, дрожит по-прежнему. Только, наверно, теперь не от страха, а от холода.

Снимаю я свою куртку, набрасываю ей на плечи, и идем мы не спеша мимо рынка по направлению к пустырям. Она спрашивает:

— Ты меня до станции проводишь?

— А когда было иначе, девочка? — говорю. — Я тебя прямо до твоего жилища доведу.

И больше ничего не говорю, к себе не зову. Нельзя ей у меня ночевать. Сеструха или мать пронюхают — сдадут девчонку полиции в один момент… И тут кое-что вспоминаю:

— Слушай! Так ты у меня комбинезон оставила. А в нем что-то лежало, важное, да? Может, тебе это сейчас нужно? Так давай быстренько ко мне заскочим!

А она улыбается тоненькими, нежненькими своими губками и так спокойно говорит:

— Нет, Люка, не надо никуда заскакивать. «Что-то важное» у меня с собой. Я теперь поняла: оно всегда со мной будет. — И не говорит больше ничего, только сильнее ко мне прижимается.

Ну, не стал я ее расспрашивать. Решил: если захочет — сама расскажет. Идем мы вот так, молчим. Я смотрю на редкие неразбитые фонари, на звезды, друзей своих вспоминаю, Антарес за плечики ее худенькие обнимаю, и не думаю, в общем, ни о чем. Только, наверно, о том, что хорошо мне идти с этой девчонкой…