Балур вынул из кучи усеянный драгоценностями шлем и протянул Летти.

— Старик-фермер суть хранил его как семейную реликвию, берег от драконов тридцать лет. Потом старик суть услышал о пророке, обзавелся надеждой и отдал шлем в чужие руки, словно приемную рыжую дочку.

Ящер водрузил шлем на голову.

— Он делает меня выглядящим пророчески?

— Он делает тебя выглядящим немножко болваном, — поделилась наблюдением Летти.

— Но суть пророческим болваном?

— Слушай, чего ты удумал? — спросила она, улыбаясь.

— Я же в сути пророк! — провозгласил он в притворной обиде. — Мне суть нужно представляться пророком полусотне тысяч бойцов на другой стороне поля. И выглядеть внушающе.

— Балур, ты восьмифутовая глыба мускулов и чешуи. Если это не внушающе, то что же?

Она похлопала его по ноге толщиной в солидное дерево. Ящер, конечно, никогда не признается — но ведь нервничает.

— Я скоро буду на той стороне и расскажу всем про жуткого безжалостного головореза-аналеза, который ведет на них ошалевшую орду и крошит черепа голыми кулаками. Я расскажу так, чтобы они пакостили в штаны, заслышав твое имя.

Он посмотрел на нее и сладко улыбнулся.

— Ты суть такая милая.

— Так мы еще племя? — спросила она.

Она тоже нервничала и тоже ни за что не подала бы виду.

— Еще племя. Даже если ты теперь суть полная сопля.

— Я только что заставила плакать взрослого мужчину, — сообщила она.

— Путем запихивания ему в рот его мошонки?

— Нет, — призналась Летти, вздохнув.

— Новая Летти все еще в сути сопля.