— Какой из меня патриций, не смеши. Но вот то, что ты называешь уделом человеческим: терпи, тащи свой крест, надейся на лучшее не здесь, так там, all we need is love и все такое — это ты прав, это не по мне. Я с таким уделом крайне не согласен и другим категорически не советую.

Повисла тишина. Наверное, все это говорили они друг другу так часто, что каждый заранее знал слова и аргументы другого, как актеры знают реплики партнеров в спектакле, который выходит тысячный раз. И, однако, все равно говорили — уже и непонятно, кому — то ли своему собеседнику, то ли сами себе.

— Ладно, — сказал Второй. — Пойду я, пожалуй. Пора мне.

Он снова встал, прицепил к поясу свой меч. Перехватив укоризненный взгляд Первого, брошенный на оружие, пожал плечами.

— Не мир я принес, но меч. Сам же сказал. А мог бы так: не мир я принес, а «калашников». Сарматы знали толк в оружии для плебса.

Первый не стал снова начинать препирательство, хотя явно хотел. Спросил просто.

— И куда ты на этот раз?

— Посмотрю. Может к потомкам галлов в Лютецию — там тектоны*-работяги первый раз попробуют сами, без кровососов и паразитов. Может в Иберию — там будет славная res publica. Может на Север, к потомкам сарматов — в город имени твоего первого ученика, кстати. И, как и он, этот город тоже трижды отречется, правда только от своего имени. Но там очень хорошее дело очень серьезные ребята начнут, нужно помочь. А может попозже еще куда. Где полыхнет. Где людям надоело рабство. А оно, рабство, людям рано или поздно надоедает. Даже если оно в красивой обертке. Такова сущность человека. Жаль что ты, сам тектон, то есть человек рабочий, и не понимаешь.

(* «плотник», русск. — цслав. тектонъ (еванг. 1383 г.; см. Срезн. III, 945). От греч. τέκτων; Этимологический словарь русского языка Макса Фармера, в более ширком смысле — человек, работающий руками)

Первый грустно посмотрел на него.

— И опять кровь, и опять мечты, которые или захлебнутся кровью или утонут в болоте тщетности и людского несовершенства. Ты так ничему и не научился, к сожалению.

Второй явно не захотел начинать все по новому кругу.

— И не научусь, уж извини.

Потом добавил.

— Вообще, знаешь, ты не обижайся, если опять где твоим достанется. Они ведь сами часто делают все, чтобы их ненавидели. За все их вранье, за службу царям и ворам. Так что мы не со зла.